Магия сердца - Барбара Картленд Страница 7

«Я обязательно поеду туда и очень скоро!» – сказала она себе.

Поездка оказалась долгой и утомительной. Узкая дорога местами становилась такой извилистой, что четыре лошади, запряженные в карету, плелись шагом. Уже темнело, когда они свернули во двор почтовой станции. Сефайна была поражена: ее отец всегда избегал почтовых станций и придорожных гостиниц. Если они куда-нибудь отправлялись, то по дороге останавливались у кого-либо из его многочисленных друзей. И, конечно, в этом графстве у него должны быть хотя бы хорошие знакомые.

Так почему же мачеха ждет ее на обыкновенном постоялом дворе?

Насколько она могла судить, никакого комфорта он не сулил. Более того: тут, видимо, вообще редко останавливались проезжие. Во дворе не стояли экипажи, а конюшня была небольшой.

Хозяин, дюжий толстяк, появился в дверях и отвесил ей почтительный поклон.

– Вашу милость ожидают, – сказал он и, прежде чем она успела что-нибудь ответить, повернулся и зашатал впереди нее по узкому коридору.

Они прошли мимо обеденного зала, где, как заметила Сефайна, обедали только три человека. В конце коридора находилась дубовая дверь. Хозяин открыл ее и Сефайна оказалась в некоем подобии отдельного кабинета. В глубине комнаты топился камин, а перед ним сидела ее мачеха.

Сефайна сразу увидела, что Изабель все также поразительно красива. Но одета она была элегантнее, чем одевалась прежде, и вся сверкала драгоценностями.

– Что так поздно? – недовольно спросила Изабель. – Почему ты задержалась?

– Но ведь путь был неблизким, а дороги узкие, и по ним нельзя ехать так же быстро, как по почтовому тракту, – ответила Сефайна.

– Ну, это неважно, раз ты все-таки здесь, – сказала Изабель. – Наверное, ты хочешь привести себя в порядок перед обедом?

– Благодарю вас, очень хочу, – ответила Сефайна, и Изабель обернулась к хозяину, который все еще стоял у двери.

– Проводите ее милость наверх и пошлите к ней мою горничную, – распорядилась она.

– Слушаюсь, миледи.

Сефайна прошла следом за ним по коридору и поднялась по ветхой деревянной лестнице. Ее удивил такой прием. Ведь она вернулась в Англию после трехлетнего отсутствия!

«Она все еще меня ненавидит», – подумала Сефайна со вздохом. Несомненно, прошедшие годы не уменьшили неприязни, которую питала к ней Изабель.

Спальня оказалась довольно уютной. Горничная Изабель держалась боязливо и явно получила строгий приказ не разговаривать с Сефайной. Она причесала ее и налила теплой воды в таз для умывания.

Сефайна торопливо вернулась в кабинет, где уже был накрыт стол. Как она и ожидала, Изабель посмотрела на нее с раздражением.

– Садись же! – приказала она. – Мы одни, и тебе ни к чему было столько времени прихорашиваться! Мы выедем завтра рано утром, и я хочу поскорее лечь спать.

– Куда мы едем? – спросила Сефайна.

– Я скажу тебе потом, – ответила ей мачеха.

Подали обед, который оказался неожиданно хорошим. Видимо, Изабель привезла все необходимые припасы с собой. И налитое в рюмку Сефайны вино было из погреба ее отца.

– Папа дал вам письмо для меня? – спросила она, пригубив вино. – Я так огорчилась, узнав, что он уехал в Шотландию.

– Кто тебе это сказал? – резко осведомилась Изабель.

– Мистер Картер, когда я спросила, почему папа меня не встретил.

– Да, он уехал в Шотландию, – немного помолчав, небрежно бросив Изабель.

– Наверное, он расстроился из-за того, что не смог меня встретить.

– Он думал, что ты приедешь только через две недели, – обронила Изабель.

Сефайна растеряно посмотрела на нее.

– Так, значит, папа даже не знает, что я в Англии?

– Не было смысла предупреждать его о твоем приезде, раз он все равно ничего не мог изменить.

– Но вы же сами написали матери настоятельнице, чтобы она немедленно отослала меня домой. Я удивилась, почему письмо было не от папы.

– Я написала, потому что хотела, чтобы ты приехала именно сейчас, – сказала Изабель тоном, не допускающим возражений.

Сефайна совсем растерялась. Однако она промолчала, потому что в комнате находились служанки, подававшие на стол новые блюда. Когда они закончили и перешли к камину, стол сразу унесли.

– Объясните, маменька, – начала Сефайна, едва они остались одни, – что это за тайны? Почему мы приехали сюда и куда поедем завтра?

Изабель ответила не сразу.

– Я устала. Объясню тебе завтра. У меня глаза совсем слипаются, – сказала она, наконец, направляясь к двери.

Сефайна смотрела, как та открыла дверь и удалилась по коридору. Что происходит? И, как она ни уговаривала себя быть разумной, ей стало страшно.

Папа не знает, что она в Англии, а Изабель не хочет говорить, почему они здесь и куда едут.

Но делать было нечего, и Сефайна, очень расстроенная, поднялась к себе в спальню. Там ее ждала насупленная Смит. Поэтому Сефайна в полном молчании разделась и легла. Когда Смит ушла, Сефайна начала перебирать в памяти события этого дня. То, что происходило, пугало ее больше и больше.

Куда Изабель везет ее? Почему она это скрывает? Ее снова отдадут в пансион? Не может быть, она уже взрослая. Что все-таки означает эта таинственность? Почему впервые в жизни она ночует на почтовой станции, а не под кровом кого-нибудь из друзей отца?

Однако Сефайна так устала, что, несмотря на то, что была очень взволнована, скоро уснула. Ее разбудила Смит, с шумом отдернувшая занавески. Налив горячей воды в таз, горничная сказала:

– Вставайте-ка, миледи. Мы уезжаем через полчаса.

– Куда? – спросила Сефайна.

Смит не ответила, и Сефайна, понимая, что настаивать бесполезно, начала торопливо одеваться.

Спустившись в кабинет позавтракать, она увидела только один прибор. Изабель несомненно распорядилась, чтобы завтрак ей подали в постель.

При обычных обстоятельствах Сефайна сочла бы это естественным, но теперь она огорченно подумала, что Изабель ничего ей не скажет, пока они не сядут в карету. Она еще не встала из-за стола, как хозяин всунул голову в дверь и сказал с сильным ирландским акцентом:

– Мне велено передать вам, что ее сиятельство ждет и она спешит.

Сефайна вскочила, надела пелерину и взяла ридикюль. Хозяин провел ее по коридору во двор, где ждала карета. Позади нее она увидела еще одну, в которой сидели курьер и обе горничные. Устраиваясь в карете рядом с Изабель, Сефайна увидела, что ее мачеха одета чрезвычайно элегантно.

На ее шляпе колыхались алые перья, того же цвета было платье, а пелерина оторочена соболями. На шее и в ушах сверкали брильянты, а когда она подняла руку, на ней блеснули золотые браслеты.