Я говорил, что люблю тебя? - Эстель Маскей Страница 7

Однако самое ужасное случилось дальше. Кретин высунулся в дверной проем и шагнул к нам. На этот раз я наконец-то разглядела его как следует. У него были изумрудные глаза – слишком яркие для просто зеленых и слишком выразительные, чтобы считаться обычными, – и эти глаза, сощурившись, смотрели на меня так, что по спине побежали мурашки. У Кретина снова заходили желваки, надменная улыбка слетела с лица.

– Это еще что за штучка? – требовательно спросил он, зыркнув на мать. Он ждал объяснений, почему какая-то пигалица стоит тут, на его лестнице, да еще и в странной позе, будто бы решила заняться аэробикой.

Элла медлила с ответом, тщательно подбирая слова. Потом мягко коснулась его руки и сказала:

– Познакомься, Тайлер. Это Иден. Дочь Дейва.

Кретин – или, более официально, Тайлер – хмыкнул.

– Ребенок Дейва?

– Привет, – робко поздоровалась я. И хотела было протянуть ему руку, но, представив, как нелепо буду выглядеть, только крепче сжала пальцы.

Он наконец-то удостоил меня взглядом. Наши глаза встретились. Он замер. Стоял и смотрел, и смотрел, и смотрел, будто никогда раньше не видел подобного себе человеческого существа: сначала растерянно, потом злобно, потом опять с некоторым смятением. Под этим цепким, изучающим взглядом мне стало ужасно неуютно, и, не выдержав, я увела глаза вниз, на его коричневые ботинки. Когда же я снова украдкой взглянула вверх, парень медленно сглотнул и повернулся к Элле.

– Ребенок Дейва? – повторил он гораздо тише и с ноткой недоверия.

Элла вздохнула.

– Да, Тайлер. Не строй из себя идиота. Я говорила тебе о ее приезде.

Стоя лицом к матери, Тайлер искоса смерил меня взглядом.

– И в какой комнате?

– Что?

– Где вы ее поселили?

Вообще-то, странно слышать, когда о тебе говорят так, словно тебя здесь нет. Впрочем, судя по всему, Тайлер был бы только рад, если бы меня здесь и в самом деле не было.

– Рядом с тобой.

Он театрально застонал, явно преувеличивая недовольство тем, что мы будем занимать соседние комнаты. Потом полностью развернулся и снова взглянул на меня – на этот раз уже свирепо. Решил, что я мечтаю жить в их доме? В этом жалком подобии семьи?! Да нисколечко!

Этим взглядом Тайлер словно бы вынес мне свой окончательный вердикт. После чего, слегка отодвинув мать локтем, протиснулся мимо нас и взлетел вверх по лестнице.

Пока наверху не хлопнула дверь, мы с Эллой не проронили ни слова. Похоже, в этом доме семейная традиция: хранить молчание до тех пор, пока Тайлер не соизволит хлопнуть дверью.

– Прости, – извинилась Элла. Она и в самом деле выглядела подавленной, ей было очень стыдно за сына, и я поймала себя на том, что сочувствую ей. Может быть, даже сопереживаю. Если бы мне приходилось изо дня в день общаться с таким конченым идиотом, у меня бы по нескольку раз в сутки случались нервные срывы. – Он всего лишь… Ладно, пойдем на улицу.

Ну уж нет, спасибочки!

– Дело в том, что Чейз случайно меня облил, поэтому мне надо переодеться.

– Этого еще не хватало! – нахмурилась мачеха, увидев мокрое пятно у меня на майке. – Надеюсь, он хоть извинился.

Элла направилась во двор, а я без оглядки кинулась наверх, влетела в свою комнату и, захлопнув дверь, вздохнула с облегчением. Наконец-то никто мне не докучает.

Я радовалась целых восемь секунд, пока в соседней комнате не заорала музыка, да так громко, что я даже испугалась, не рухнет ли стена. Рейчел выразила надежду, что наши комнаты окажутся в противоположных концах дома. Ага, мечтать не вредно – они рядышком! От злобы и усталости я лишилась дара речи, просто застыла посреди комнаты и уставилась на дальнюю стену. По другую сторону которой ночевал этот идиот.

Слава богу, через пять минут музыка стихла и воцарилась тишина, только скрипнула, открываясь, дверь. Неужели мой братец угомонился? Не веря в такое чудо, я подошла к двери и, медленно ее приоткрыв, наткнулась на полные ярости глаза, в которых не было даже намека на спокойствие.

– Привет, – попыталась я наладить хоть какой-то контакт. Если этот человек – теперь неотъемлемая часть моей «семьи», надо же пробовать. – У тебя все в порядке?

– Пока, – буркнул Тайлер, насмешливо буравя меня изумрудными глазами. На нем были все та же красная фланелевая рубаха и коричневые ботинки. Он тихо спустился по лестнице и, никем, кроме меня, не замеченный, беспрепятственно вышел через парадную дверь. Элла ведь его наказала?!

Мне оставалось лишь вздохнуть и вернуться к себе. Во всяком случае, моя совесть чиста: я хотя бы попробовала установить контакт, чего о нем точно не скажешь. Я сняла с себя блейзер, потом стянула майку и, кинув ее прямо на пол, рухнула в кровать, впервые на новом месте. Ортопедический матрас принял мое тело. С улицы доносились звуки музыки вперемежку с пьяным смехом, и, чтобы как-то отключиться, я, уперев взгляд в потолок, полностью сосредоточилась на дыхании. Снаружи зарычал мотор – сорвавшись с места, по улице понеслась машина. Скорей всего, Тайлер. Но даже это не оторвало меня от дыхательных упражнений.

Позже я целый час жаловалась Амелии, что еле пережила это барбекю, что на отца иногда невозможно смотреть без слез и что на свете нет большего придурка, чем Тайлер. Маме вкратце было повторено то же самое.

– Иден, – сквозь полудрему услышала я голос отца. Дверь открылась, и, не спрашивая разрешения, отец вошел в комнату. – Почти все соседи разошлись по домам, – доложил он. От него пахло подгоревшим мясом и пивом. – Мы тоже собираемся на боковую. Что-то я сегодня совсем измотался.

– Спокойной ночи, – буркнула я.

Отец ушел, я отвернулась к стене и зарылась в одеяло. Люди говорят, что уснуть на новом месте иногда бывает легко, а иногда – очень-очень трудно. И сейчас, когда каждая клеточка ныла от усталости, мне стало ясно, что у меня второй случай. Я перевернулась на спину и приложила руку ко лбу. Дневная жара прочно обосновалась в комнате, а кондиционер так и не раскочегарился. Непонятно: то ли неисправен, то ли отец просто про него забыл.

Битый час я ворочалась, испытывая себя на прочность, но в конечном итоге все-таки заснула. Ровно на сорок семь минут. Похоже, в этом доме ничего не длится столько, сколько положено.

Вообще-то, я думала, что разбудить меня сможет только невыносимая духота, однако проснулась я от доносящихся с улицы пьяных завываний. От воплей, стенаний, а местами и проклятий сон как рукой сняло. Я медленно и очень осторожно подползла на коленях к окну и украдкой выглянула наружу. Лицо обдало приятной ночной прохладой.

– Нет, – сотрясал воздух пьяный Тайлер. – Нет. – Выражение его лица было мрачно-торжественным. – Да что творится, черт побери? – приглушенно спросил он самого себя. Домой он явно добирался пешком – машины нигде не было, а значит, и у него все-таки есть толика здравого смысла. – И когда это успело перевалить за полночь? – Ужасающий смех сорвался с его губ, прорезая ночную тишину.