Настоящий мужчина - Алекс Стрейн Страница 7

Крис высадил ее у бунгало Майка и, бросив на прощание:

— Завтра в пять тридцать… — оставил после себя широкий пыльный след и явное сожаление об отсутствии хороших манер.

Так-так, мистер Мур… Энни еще сама не знала, что означает это «так-так», но ее уязвленное самолюбие жаждало отмщения. Она даже чувствовала себя чуточку оскорбленной. Он обращается с ней так, словно делает ей огромное одолжение. Впрочем, наверное, так и есть. Энни вздохнула, стараясь успокоиться и увидеть происходящее в более светлых тонах. Это усилие принесло плоды: Энни смогла придать некоторым эпизодам юмористическую окраску. Взять хотя бы их расставание несколько минут назад. Его отъезд скорее напоминал бегство. Энни даже позволила себе усмехнуться. Может, ей и хочется, чтобы все поступки Криса диктовались ее желаниями, но, к сожалению — или к счастью? — это было невозможно. Если хочешь изменить мир — начни с себя. Это высказывание кого-то из великих напомнило ей о нескольких собственных промахах. Она тоже хороша! Вместо того, чтобы попытаться установить дружеские отношения — что целиком в ее интересах! — быстренько подхватила его тон. Нелегко ей придется в этой экспедиции, ох нелегко.

С Майком они работали уже давно и сумели приспособиться, «притереться», а с Крисом все будет гораздо тяжелее. Энни в силу своего достаточно вспыльчивого характера почти всегда действовала исключительно в направлении наибольшего сопротивления, так что она могла только представить, какие сложности в отношениях с Крисом могут возникнуть в этом путешествии. Ясно одно: какой бы паинькой она ни обещала быть, их ждут нелегкие испытания. Самое главное — не допускать излишней драматизации событий, «жить легче», как не раз советовала ей Мадлен, и все будет хорошо.

Энни достала из сумки туалетные принадлежности и расческу. Встав перед зеркалом, она внимательно рассмотрела себя. Отнести себя к разряду писаных красавиц Энни не позволяла самокритичность, но и обычной ее внешность тоже не назовешь. Конечно, если вам по вкусу изящные «ангелочки» с широко распахнутыми голубыми глазами, губками «бантиком» и с льняной нежностью тонких волос, то Энни вряд ли вызовет у вас живой интерес. Ее волосы цвета темной бронзы были достаточно жесткими, волнистыми и непослушными, чтобы создавать массу проблем. Но с ними Энни научилась обращаться: забирала их в «хвост» или заплетала в косу. Глаза серо-зеленые, чуть широко расставлены, но зато обрамлены такими длинными ресницами, что у многих эта красотища вызывает неимоверную зависть. Рот чуть великоват, нижняя губа пухлее чем надо, но мириться с этим можно. Зато носик просто загляденье. Еще бы не было этой россыпи мелких веснушек, словно кто-то невзначай брызнул кистью, обмакнутой в коричневую краску. И фигура стройная и гибкая, но до хрупкости явно далеко.

Если верить Мадлен, то к достоинствам Энни относились: отсутствие цинизма, душевная теплота и некая «загадка», которую долго и упорно пыталась разглядеть в себе Энни после слов подруги. Решив под конец, что Мадлен виднее, она благоразумно не стала подвергать сомнению это утверждение. Косвенным подтверждением слов Мадлен являлось и то, что Энни всегда чувствовала интерес к своей персоне со стороны противоположного пола. А вот Крису она не понравилась… Энни замерла, вдруг сообразив, куда забрели ее мысли, и едва не рассмеялась. Ну и ерунда лезет в голову! Вот чего меньше всего нужно желать, так это как раз проявления с его стороны каких-либо чувств, кроме дружеских.

Она быстро расчесала волосы, заплела их в косу, подмигнула напоследок своему отражению, а потом, не удержавшись, показала ему язык. Покончив на этом с ребячеством, Энни приняла душ, и только потом желудок совсем не деликатным урчанием настойчиво напомнил ей, что у нее с утра маковой росинки во рту не было. А если учесть то, что в Штатах была весна, а здесь осень, то она не ела с весны! Кому сказать — просто не поверят!

Энни неожиданно осознала, что завтра она, несмотря на все возникшие препятствия, все же отправляется в свою экспедицию. Ее охватило волнующее предвкушение новых событий, неожиданных сюрпризов и открытий. Каждый раз, отправляясь в путешествие, она чувствовала волнение, как будто это ее первая поездка. Она вздохнула, улыбаясь своим мыслям, но тут же радужное настроение немного поблекло от вторжения образа хмурого Криса. Энни поморщилась и отогнала это видение, как надоедливую муху. Нет, Крис, сегодня ты не испортишь мне настроения, мысленно пообещала себе Энни и отравилась на кухню в поисках пропитания.

Когда она проинспектировала все имеющиеся шкафы, то оптимизма у нее поубавилось. Скудность ассортимента выуженных из недр шкафов продуктов даже умерила аппетит: тушеная фасоль с мясом, еще фасоль и еще… Что ж, кулинарные пристрастия Майка ей были давно известны. Следовало заехать в супермаркет, но она не решилась попросить об этом Криса. Уж больно суров он был, пока они ехали к бунгало. Так что сама виновата, вот и ешь, что Бог… точнее кузен, послал. Энни выложила фасоль в кастрюльку и поставила ее на огонь, а сама решила позвонить Мадлен. По ее подсчетам, сейчас самое время. Мадлен ответила сразу и тут же обрушила на Энни кучу вопросов о перелете, о самочувствии и о том, как она обустроилась на новом месте. Энни заверила Мадлен, что у нее все в порядке.

— У меня все отлично, Мади, уже завтра я отправляюсь в экспедицию. Правда, без Майка.

— О чем ты говоришь, Энни? Как это без Майка?

— Так уж получилось, что он просто не в состоянии поехать: Майк сломал ногу.

В трубке наступила тишина, и Энни подумала, что прервалась связь.

— Алло, Мади, ты меня слышишь?

— Дела плохи? — спросила Мадлен в этот момент каким-то странным надтреснутым голосом.

— Сломана лодыжка, но Майк держится. Честно сказать, перелом не из легких, а потом потребуется длительная реабилитация.

Мадлен тут же принялась выспрашивать подробности произошедшего с Майком несчастья, а Энни вдруг почувствовала явный запах горелого. Фасоль! Она совсем забыла про свой греющийся ужин!

— О, Мади, извини, там уже горит мой ужин… — Поспешно попрощавшись с подругой, Энни положила трубку и метнулась на кухню.

Причиненный фасоли ущерб был не слишком велик, и в пищу сей продукт еще годился: такой вывод сделала Энни, проинспектировав содержимое кастрюльки. Она выложила фасоль на тарелку и, оставив пригоревшую ко дну кастрюльки добрую половину порции, имеющую однозначно несъедобный и вид, и запах, рассеянно принялась есть. Одновременно, чтобы отрешиться от неприятного привкуса горелого, она принялась прокручивать в уме разговор с Мадлен. Уж чего Энни не ожидала, так это странной реакции подруги на известие о сломанной ноге Майка.

Было единственное обстоятельство, которое до сей поры огорчало Энни: ее лучшая подруга Мадлен и ее кузен Майк терпеть не могли друг друга. Майк в неизменной язвительной манере отзывался о Мадлен как о «пустоголовой, красивой кукле», а оскорбленная в лучших чувствах Мадлен считала кузена Энни «надутым индюком». И все попытки Энни примирить враждующие стороны не только не приносили успеха, а еще и создавали дополнительные предпосылки для усиления противостояния. В конце концов Энни махнула рукой и оставила свои попытки, предоставив Провидению решение этого вопроса. И вот теперь эта неожиданная реакция Мадлен: необычное беспокойство, чуть подрагивающий голос, потребовавший от нее полного отчета о случившемся…