Незнакомец в постели - Джанин Мейнард Страница 7

Вспомнив о крепком мускулистом теле голубоглазого жиголо, Терранс мечтательно вздохнула и принялась одеваться к ужину. Поскорее бы пришел новый день!

Оставив свой темно-серебристый «мустанг» на обочине, Дункан пошел пешком, решив, что заберет его на обратном пути. Автомобиль незнакомки он заметил еще издали. Она оказалась пунктуальна.

Подойдя к машине, Дункан в несколько небрежной манере, как и положено настоящему жиголо, склонился к окну.

— Привет… — И осекся, решив, что обознался.

Женщина за рулем была рыжеволосой ровно настолько, насколько подобное можно сказать о платиновой блондинке. Заметив его смятение, она сняла темные очки и, сверкнув угольками глаз, чуть улыбнулась.

— Это парик. Садись. В моем распоряжении есть три часа.

Дункан не заставил себя упрашивать, и спустя несколько минут они уже ехали к хорошо знакомому отелю в Топанге. Однако, не доезжая до него, незнакомка свернула вправо, по направлению к небольшому бунгало, возле которого и остановилась, пояснив:

— Я сняла его на месяц. Так будет удобнее.

Удобнее, удивился Дункан. Для чего? Почему? Поразительно, что такое прекрасное создание прибегает к услугам «платного» мужчины, когда множество других сочли бы ее общество за честь. Таинственность сидящей рядом с ним женщины завораживала, заставляя горячую кровь все быстрее бежать по жилам. Дункан чувствовал, как нарастающее возбуждение все сильнее охватывает его.

Из последних сил сдерживая свою страсть, он последовал за женщиной в дом. Но лишь дверь захлопнулась за их спинами, Дункан перешел к решительным действиям.

Оказавшись в бунгало наедине с незнакомцем, Терранс ощутила на шее его горячее дыхание, а спустя мгновение — руки, нетерпеливо обвившие ее. Все мысли, до этого занимавшие женщину, вдруг уплыли куда-то, уступив место желанной отрешенности от всего сущего.

Терранс сделала усилие и вырвалась из объятий любовника, чтобы затем вновь броситься в них с какой-то неистовой одержимостью.

— Люби меня, люби! — прошептали ее губы словно в горячечном бреду, и он накрыл ее рот своим, требовательным и не менее жадным до ласк.

Она чувствовала, как реальность окончательно вымывается из сознания, мир скручивается в разноцветную спираль и, как в волшебном сосуде, сосредотачивается в этих властных, настойчивых губах. Его губах!

Дункан в исступлении срывал с нее одежду, торопясь слиться с Терранс. Прерывисто дыша, он был подобен гончей, настигшей добычу и требующей законного вознаграждения.

Ее пальцы пробежали по его груди, ловко расстегивая пуговицы и стягивая вниз рубашку. Тело мужчины, распаленного желанием, манило ее, заставляя предвкушать ту радость, которую она испытает под его тяжестью, когда они сплетутся воедино в объятиях страсти.

Оставшись лишь в узких плавках, Дункан подхватил Терранс на руки и ринулся в спальню, справедливо опасаясь, что, одержимые обоюдным сумасшествием, они могут и не добраться до кровати. Терранс, прильнув к его обнаженному торсу, не прекращала ласк. Заключив в ладони лицо мужчины, она играла ртом с его губами, дразнила языком, все больше и больше возбуждая.

Ворвавшись со своей ношей в спальню, Дункан опустил ее на кровать. Терранс, не разжимая объятий, потянула его за собой.

— Возьми меня!

Ее вскрик прозвучал в ушах Дункана сладчайшей музыкой. Он торопливо избавился от стесняющей его последней детали одежды и с безудержным напором вошел в нее. Его возлюбленная прогнулась под ним, желая вобрать в себя орудие страсти нетерпеливого любовника.

Подобно двум частицам, соединенным в целое древней как мир силой любви, они упивались друг другом в торжественной тишине. Им казалось, что любые слова прозвучат кощунственно, пока говорят их тела.

Все желание, все страстное томление, испытываемое на протяжении нескольких дней, Дункан спешил излить в эти волшебные Минуты на любимую. Он уже знал, что отныне связан с ней самыми могучими чарами, какие только есть на свете, и никто не в состоянии вырвать ее из его объятий.

Восторг радостным фейерверком взорвался где-то внутри Терранс, и она, всхлипнув, теснее прижалась к груди мужчины, мечтая о том, чтобы это чудесное мгновение длилось как можно дольше…

Утолив первую страсть, они, тяжело дыша, упали рядом, продолжая безмолвный разговор взглядами.

Кто ты? — спрашивала Терранс у незнакомца. Моя погибель или мое спасение?

Дункан мягко улыбался, словно отвечая: и то и другое. Потому что подобная погибель и есть высшее благо, даруемое нам судьбой…

Серые тени проникли в комнату сквозь плотно зашторенные окна и расползлись по стенам, полу, потолку и двум неподвижно лежащим обнаженным телам в постели. Только дыхание и исполненные любви взоры выдавали присутствие в них жизни.

Внезапно Терранс протянула руку к лицу мужчины и коснулась пальцами его губ, длинных ресниц, чуть трепещущих, словно крылья мотылька, и произнесла:

— Это так странно, непривычно, но удивительно…

— Что? — Дункан, вопросительно глядя на нее, приподнялся на локте. Он признавался себе, что даже после близости эта женщина продолжает волновать его воображение. Желание быть с ней стало только острее.

— Все! Я, ты, наша связь. Какое-то сумасшествие! Мне даже неизвестно твое имя. — Терранс слабо улыбнулась, как будто извинялась за то, что не поинтересовалась этим раньше.

Он окинул ее внимательным взглядом, прежде чем произнести:

— Придумай его сама. Пусть оно будет получено мною из твоих уст, как при крещении. С ним я стану принадлежать лишь тебе.

Терранс задумалась. Прекрасный незнакомец был прав. Она платит ему, значит, имеет право назвать его так, как ей вздумается. Кроме того, подобная игра позволит скрыть свое собственное имя за выдуманным.

— Я нареку тебя Ромео, — шутливо произнесла Терранс и продолжила, стараясь подражать Шекспиру: