Заговор Тюдоров - К. У. Гортнер Страница 7

– Ты выполнишь мою просьбу?

Вместо ответа я молча протянул ему стопку донесений, вновь перетянутую кожаным шнурком.

– Ни единого вопроса? – В голосе его промелькнуло едва уловимое удивление.

– Спрашивать-то особо и не о чем. Как вы и сказали, во всех донесениях подробно описываются события при дворе. С тем же успехом это могут быть записи в журнале какого-нибудь церемониймейстера или клерка; никаких вопросов они не вызывают, во всяком случае на первый взгляд. И все же там есть одна подробность – помимо секретных строчек, само собой, – которая привлекла мое внимание.

Я намеренно сделал паузу, исподволь наблюдая за Сесилом. Он был вполне способен не упомянуть о какой-нибудь действительно важной детали. Такое водилось за ним и прежде. Мне не хотелось думать, что Сесил может, как обычно, вести двойную игру, – только не сейчас, не в этом деле. И все же одного этого было недостаточно, чтобы усыпить мою подозрительность. Я должен был знать наверняка.

– Продолжай. – Сесил отпил из кубка. – Я вижу на твоем лице сомнение. Тебе нужно больше работать над собой. При дворе все, кого ни возьми, мастера читать по лицам.

– Эдвард Кортни, – сказал я. – Граф Девон. Ваш осведомитель упоминает его несколько раз, неизменно в связи с принцессой. Почему?

Сесил улыбнулся:

– Ты и в самом деле прирожденный шпион.

– Вряд ли это можно считать доказательством моих талантов. Всякий, кто прочел бы все донесения, наверняка задал бы тот же вопрос. Так кто он такой?

– Последний из династии Плантагенетов. Старый король Генрих, который мог учуять врага и за сто шагов, еще мальчиком заключил Кортни в Тауэр. Кроме того, он обезглавил отца Кортни. Генрих заявил, дескать, причиной тому стал отказ этой семьи признать его главой церкви, но на самом деле его пугало право Кортни на английский трон. Одним из первых государственных решений, которые приняла Мария, взойдя на престол, стал приказ об освобождении Кортни. Также она даровала ему титул. Вообще королева ему явно благоволит.

– Так он ей союзник или противник?

Сесил поднял брови:

– Будучи столь долго лишен своих привилегий – или же привилегий, которые он почитает своими, – наш граф, полагаю я, независимо от благоволения королевы, лелеет какие-то собственные замыслы. И в самом деле, если верить слухам, его предлагали Марии в качестве принца-консорта, однако она отвергла его кандидатуру, объясняя отказ тем, что граф неопытен и слишком молод.

– Вы хотите сказать, что он может умышлять против брака королевы с Габсбургом?

Голос Сесила упал:

– Я хочу сказать, что он – одна из загадок, которые тебе предстоит разгадать.

Впервые за все время он позволил себе открыто подосадовать на то, что оказался в таком отдалении от интриг двора. В былое время он бы приставил к Кортни двух-трех агентов, чтобы те следили за каждым его шагом.

– Если Кортни и предпринимает какие-то шаги, то не публично. Не забудь, Мария еще не сделала официального объявления о намерении вступить в брак. Что бы там ни замышлял Кортни, он плетет свои замыслы в глубокой тайне.

– Но Ренар наверняка следит за ним…

Я стал было откидываться в кресле, когда увидел, что пальцы Сесила крепче стиснули кубок. Движение это было мимолетным, почти неуловимым, но в тот миг, когда я его заметил, меня осенило.

– Господи! – прошептал я. – Вы опять проверяете меня. Вы посылаете меня ко двору, потому что боитесь, что подозрения Ренара касательно Елизаветы могут оказаться правдой.

Сесил резко выдохнул:

– Такая возможность приходила мне в голову. Я надеюсь, что ошибаюсь. Верней говоря, я молю Бога, чтобы я ошибался. Однако то, что имя Елизаветы связывают с именем Кортни, – отнюдь не добрый знак. Конечно же, это может ничего не значить. Их дружба может быть естественным итогом встречи двух значимых особ, которые вынужденно оказались при дворе. Разница в возрасте между ними не так уж и велика. Ему двадцать шесть, на шесть лет больше, чем ей. Их отношения вполне могут быть безукоризненно невинны.

– Или нет, – отозвался я.

И замолк в нерешительности, не сводя глаз с Сесила. Порой я забывал, что очень немногие из нас знают Елизавету так хорошо, как следовало бы. В том была часть ее обаяния: она могла внушить почти любому человеку, что он ее близкий и задушевный друг, в то время как на самом деле ее истинная натура оставалась скрытой.

– Вы и вправду считаете, что она способна устроить заговор против собственной сестры? – осторожно спросил я.

– Когда дело касается Марии и Елизаветы, я ничему не удивляюсь, – сухо усмехнулся Сесил. – Трудно найти двух более непохожих друг на друга женщин, тем более сестер. Боюсь, сама судьба обрекла их стать смертными врагами. Позиции для грядущей баталии обозначены уже сейчас, в ту самую минуту, когда мы ведем этот разговор: с одной стороны – Мария, исполненная решимости вырвать страну из когтей ереси и связать нас союзом с иноземной державой, а с другой стороны – Елизавета, ее наследница, последняя надежда на независимую страну, сохраненную в протестантской вере. Кто же из них победит?

Сесил заговорил быстрей и напористей:

– Если Елизавета замешана в заговоре Кортни, ее необходимо остановить, прежде чем положение станет необратимо. Подобно ей, я не желаю угодить в лапы Испании и инквизиции, но в отличие от нее я давным-давно избавился от импульсивности, свойственной молодым. Елизавета никак не поймет, что Марии скоро исполнится сорок. Даже если принц Филипп сумеет ее обрюхатить, она, скорее всего, не доносит ребенка до родов. В отсутствие кровного наследника Елизавета получит корону. Ты и я – вместе мы можем провести принцессу по пути, предначертанному ей судьбой. Но вначале нам нужно уберечь ее.

Отзвук последних слов стих, и стало отчетливо слышно, как в камине потрескивает огонь. Неотрывно глядя на языки пламени, я мысленно взвешивал и оценивал беспокойство Сесила.

– Что же, – тихо сказал я наконец, – так тому и быть. Я отправлюсь ко двору.

Сесил разом обмяк. За маской невозмутимости обнаружилась безмерная усталость, скрытая дань, которую взяли с него годы неустанных трудов на арене власти, сотен принятых и полученных взяток, сплетенных заговоров и интриг.

– Спасибо, – проговорил он. – В тот день, когда она взойдет на трон – да поможет Бог, чтобы это случилось раньше, а не позже, – обещаю, ты будешь щедро вознагражден за службу.

Я встал:

– Не спешите ничего обещать. Я сказал, что отправлюсь ко двору, чтобы ей помочь, однако на собственных условиях, понятно? Если вы помышляете пустить за мной по пятам кого-нибудь из своих лондонских агентов, лучше отзовите их. Коли не сделаете этого и я обнаружу, что вы тем или иным образом пытаетесь меня обмануть, – пеняйте на себя.

Губы Сесила дрогнули:

– Думаю, мы понимаем друг друга.