Солнце ближе - Елена Лагутина Страница 7

Вика пожала плечами:

— Я думаю, что для него это не будет делом принципа. Да ладно, поживем — увидим.

— И вообще, — продолжила Лера, — знаешь… Ведь я — это не я. Это ты.

— То есть?

— Сама знаешь, о чем я. Я — это фотография, а ведь письма писала ты. Это он с тобой переписывается, а не со мной…

— Не дури! Ведь мы же вместе все письма писали… Да что с тобой?

Лера выглядела ужасно растерянной. Ресницы дрожали, губы и щеки побелели, глаза провалились. Вика вскоре забыла этот разговор и не могла подумать о том, каковы будут его последствия. А в марте, накануне демобилизации, Кирилл впервые задержал ответ.

— Странно, — рассуждала Вика, — обычно письма приходят на десятый или одиннадцатый день. А прошло уже две недели.

— Да, странно, — уклончиво ответила Лера, и Вика сразу же заметила, что с подругой что-то не так.

— Лерка, — она развернула ее лицом к себе и пристально посмотрела в глаза, — ты что-то от меня скрываешь!

— С чего ты взяла? — Лера все-таки не выдержала, отвела взгляд. — Да прекрати ты сжимать мой подбородок!

— И все-таки, в чем дело? Скажи!

В тот вечер Лера так ничего и не сказала. Призналась в содеянном она гораздо позже, однажды ночью, когда они лежали в одной кровати, ели шоколадные конфеты, попутно готовясь к экзамену по биологии. Вика читала вслух.

— Природная вода, помимо кислорода, включает в себя различные органические вещества и определенные количества радиоактивного излучения.

— Знаешь, Вика, — Лера внезапно оборвала фразу, — а Кирилл мне больше никогда не напишет.

— Похоже на то, — осторожно ответила Вика, догадываясь, что на этом разговор не закончится.

Лера грустно улыбнулась, приподнялась на локте и, потянувшись к тумбочке, открыла один из ящиков, достала оттуда смятый листок бумаги.

— Это — черновик, — пояснила она, — а письмо уже давно отправлено.

Вика быстро пробежала глазами страницу, исписанную мелким Лериным почерком. Единственное письмо, которое Лера написала сама… Сбивчивые и отрывистые фразы, смысл которых не сразу дошел до Вики. Она заставила себя сосредоточиться и прочитать письмо от начала до конца.

Продолжать не имеет смысла. Ты всегда был для меня всего лишь другом, и не больше того. У меня есть человек, которого я люблю. Прощай. Лера.

— «Прощай!» — словно передразнивая, повторила Вика. — К чему такая помпезность? Дура! И кто же он, этот человек, которого ты так любишь? Познакомь!

Она отбросила в сторону смятый листок бумаги. Вика сидела на кровати, опустив глаза вниз.

— Сумасшедшая, — Вика продолжила наступление, — объясни почему? Я не понимаю!

— Я тебе уже говорила, — с трудом выдавила из себя Лера и вдруг, зарывшись лицом в подушку, зарыдала.

— Лерка! Лера! — Вика удивленно вскинула брови, попыталась отодрать подругу от подушки. — Да что с тобой, глупая?! Иди сюда!

Лера, наконец сдавшись, приподнялась и прижалась мокрыми щеками к Викиным щекам.

— Глупая, — шептала Вика, гладя подругу по вздрагивающим плечам, — какая ты глупая… Ну, не плачь, успокойся.

Лера подняла глаза и разрыдалась еще сильнее.

— Но ведь я же правильно сделала… Ведь правильно, скажи? Я просто не думала, что все это окажется настолько серьезно, иначе… Иначе я бы писала сама. Пусть плохо, как получится, но — сама. А получилось… Получилось черт знает что! Получился какой-то придуманный, несуществующий человек, что-то среднее между мной и тобой, а на самом деле — не я и не ты!

Вика прижала ее к себе еще сильнее, понимая, что не может возразить ни слова. Лера была права на все сто процентов, и если бы они обе заранее знали, во что может вылиться вся эта история, то не воспринимали бы ее с самого начала как забаву, как простое развлечение скучающих подружек.

— Ну ладно, успокойся. На самом деле… Прости меня, Лерка.

— За что? — Лера выдавила из себя улыбку.

— Знаешь, я все-таки старше тебя на целых два месяца. Я обязана была быть мудрее… — с горечью произнесла Вика.

Они долго сидели молча, обнявшись, прижавшись друг к другу. Наконец Вика бережно отстранила подругу.

— Послушай, но, может быть, тебе все-таки стоит попробовать? Не получится — значит… — неуверенно произнесла она, но Лера уверенно возразила:

— Нет, Вика, я уже все решила. Тем более слишком поздно. Демобилизация была в конце апреля, так что по этому адресу я его уже не найду, а его местного адреса я не знаю.

— Но существует адресное бюро…

— Нет, Вика. Никакого адресного бюро не существует. Знаешь… Давай больше не будем об этом вспоминать.

— Давай, — вздохнув, согласилась Вика, — как хочешь. Черт возьми, что это такое?

Она приподнялась, пытаясь выяснить, что это так больно вонзилось ей под ребро, и извлекла из-под одеяла учебник по биологии.

— Ах, родная, мы про тебя совсем забыли… — Она покачала головой. — Так что, учиться будем или спать ляжем?

— Спать, — равнодушно ответила Лера, — какая может быть учеба…

К разговору о Кирилле они больше не возвращались. Вика иногда — с каждым днем все реже — улавливала тоску в глазах подруги. Она и сама, с удивлением признавшись себе в своих чувствах, тосковала по Кириллу. Вернее, не по Кириллу, а по его письмам, которые она часто воспринимала как письма, адресованные ей. Ей, стоящей за кулисами этого романа… Лера была права тысячу раз — получалось так, что он заочно общался не с Лерой, и даже не с Викой, а с каким-то средним существом, которого нет в природе. Но время лечит раны — вскоре Вика и думать забыла об этой нелепой истории, да и сама Лера ко времени окончания школы успела три раза влюбиться и разлюбить.

День летел за днем, месяц — за месяцем. Успешно сдав школьные экзамены, Вика подала документы в университет на факультет психологии, а Лера — в экономический, где ее отец работал преподавателем. Лере место в престижном вузе было обеспечено, а Вика не сумела добрать одного балла и вместо дневного отделения поступила на заочное. Первый год новой студенческой жизни Лера ознаменовала очередным романом, который, впрочем, закончился через две недели после того, как начался. Лера отнеслась к потере возлюбленного на удивление равнодушно, у Вики же просто не было времени вдаваться в подробности личной жизни подруги. В ее судьбе произошло много изменений. Прежде всего она стала студенткой, и ей приходилось готовиться к семинарам и экзаменам самостоятельно, в отличие от Леры, которая учебники даже в руки не брала, не без веских оснований полагаясь на то, что папа ей всегда поможет. К тому же, отметив свое девятнадцатилетие, Вика стала самостоятельной в полном смысле этого слова — ее родители по контракту уехали работать за границу на три года, оставив дочку на полном самообеспечении. Вика скучала по родителям, но в глубине души была очень рада, что наконец-то обладает тем, о чем всегда мечтала, — свободой. Она устроилась на работу в находящийся неподалеку от дома оптовый магазин. Претенциозное название — «офис-менеджер» — почему-то предполагало всего лишь регулярное заполнение накладных прихода и расхода, что получалось у Вики превосходно. Больше всего в новой должности ее устраивала, конечно, не зарплата, а график работы — в половине второго Вика уже была дома.