Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения - Элисон Пейс Страница 7

Что заставляет людей проводить время в тоске и грусти, когда они могут быть счастливыми?

Энди Уорхол

Почти каждый уик-энд Дик уезжает в свой дом в Пайнсе на Фэйр-Айленде и редко появляется в галерее после четверга. Благодаря этому пятница в галерее — наименее напряженный день. В эту пятницу я получила и-мейл от Йена Рис-Фицсиммонса со списком работ, которые он отобрал для выставки. Чуть позже Йен позвонил и разговаривал вежливо и по-дружески. Все скульптуры, которые он решил выставить, находились либо в нашей галерее, либо в его мастерской неподалеку. Мы с Клариссой сделали прайс-лист и таблички к экспонатам, и не успела я глазом моргнуть, как рабочий день закончился.

В субботу я спала допоздна, потом еще пару раз укладывалась спать, после чего решила навести порядок в шкафу.

Вытащив все, что принадлежало Джеку, — два костюма, брюки цвета хаки, несколько рубашек, джинсы, бейсболку, пять галстуков и шлепанцы, — я запихнула вещи в пакет для мусора. Вначале я намеревалась пожертвовать их благотворительной организации или Армии спасения, затем меня посетило искушение благородно вернуть барахло хозяину, небрежно обронив: «Нам не суждено быть вместе». И все же я решила не поддаваться порыву, выволокла мешок в коридор и вытряхнула в мусоропровод.

В воскресенье я собиралась проведать родителей, живущих в часе езды от города. По домашнему телефону ответила мать, и мы кое-как поговорили, с трудом перекрывая лай шнауцеров.

— Привет, мама, это я, Джейн! — прокричала я.

— Привет, деточка. Изабелла, Илайджа, Фиделис! Ну-ка, тише! Слушаю тебя, дорогая, что поделываешь сегодня?

— Мам, мы с Джеком расстались.

— О Господи! Изабелла, я тебе тысячу раз повторяла, что это не жуют, это не игрушка! Так внезапно? Что-то случилось? Но ты в порядке? Илайджа Дарджилинг, цветочек мой сладкий, будь умницей, постарайся скушать завтрак!

У Илайджи пропал интерес к пище: шнауцериха ест нерегулярно, да и то после долгих уговоров.

— Нет! Нет! Нет! Это я Фиделис, а не тебе, Джейн. Мне очень жаль. Чем мы можем помочь? Фиделис, нет, я сказала!

У меня не было возможности поделиться случившимся с мамой, когда шнауцеры лакомились артишоками, но сейчас мне ужасно хотелось пожаловаться на маргаритки, услышать, что все наладится, жизнь продолжается, все проходит, пройдет и это, и скоро неприятности превратятся в туманное воспоминание. Я вовсе не желала слышать, что Фиделис должна перестать мучить Илайджу или что Изабелле нельзя грызть телефонный шнур.

— Мам, я хочу приехать к вам в гости на целый день!

— Ну, деточка, что же ты не предупредила заранее? К сожалению, нас с папой не будет дома.

— Почему? — спросила я, заранее зная ответ.

— Фиделис, даже не начинай! Дочка, мы с папой везем Изабеллу в Сэг-Харбор, проведать родственников.

Желая искупить то, что мать расценивает как жестокость — разлучение детей с матерями, мама следит за судьбой всех до единого проданных щенков. Они с отцом ездят Бог знает в какую даль с Изабеллой, Илайджей и Фиделис навещать давно отлученных потомков, тратя на дорогу по нескольку часов. Иногда поездка превращается в настоящее путешествие: однажды мы всей семьей ездили в Аспен праздновать День благодарения с отпрыском Изабеллы. Илайджа и Фиделис навязались за компанию, хотя их щенков мы не навещали.

— Отлично. Созвонимся на неделе, — язвительно сказала я, ощутив острую неприязнь к миниатюрным шнауцерам и прочей фауне.

— Джейн, что это за тон?

— Ну что ты, мама, никакого тона. Позвони, когда вернетесь. Передавай папе привет.

— Ладно, дорогая. Скоро тебе станет легче. Развейся, развлекись, сходи в музей, наконец. Ты давно была в «Метрополитене»?

Я бросила трубку. Вскоре позвонила Кейт, мы немного поболтали. Потом я набрала номер Элизабет, и мы подробно обсудили посещение дегустации вин в компании ее жениха Крейга.

И все, на этом выходные закончились.

Дегустация вин проходила вечером во вторник в очень популярном новом магазине в центре города, под названием «Виноградина». Об ультрамодном и крутом винном погребке кричали все журналы и сайты Нью-Йорка. Элизабет встретила меня у входа — очень мило с ее стороны, однако я задумалась, уж не вообразила ли подруга, что я брошусь в костер, не вынеся позора появления на людях без кавалера? В интерьере магазина преобладали сверкающая полированная сталь и безукоризненно ровные шеренги бутылок. В зале обретались несколько сногсшибательных молодых красавцев, объяснявших посетителям, что где налито. Нержавеющая сталь блестела, официанты и сомелье держались преувеличенно внимательно, но в мире есть кое-что поважнее винного погребка на углу… Едва войдя, Элизабет принялась подталкивать меня к Крейгу, стоявшему у дальней стены магазина. Подойдя ближе, я с раздражением увидела причину ее настойчивости.

— Джейн, привет! — изобразил фальшивую улыбку Крейг. — Это мой хороший приятель, вместе учились на юридическом, Грег Йенсен. Грег, а это подруга Элизабет, Джейн Лейн, работает в галерее Дика Риза.

Нет! Нет, нет, нет, только не новое знакомство! Элизабет, проигнорировав стрелы гнева, которые так и летели из моих глаз, заговорщически улыбалась, подхватила Крейга под руку и смешалась с голпой.

— Галерея Дика Риза? Никогда не слышал. И чем вы занимаетесь в галерее?

Пришлось напомнить себе, что не стоит судить о людях по первому впечатлению.

— Современным искусством. В основном скульптурой, — любезно ответила я. Признаться, кроме высокого роста, в молодом человеке не было ничего привлекательного. — А чем занимаетесь вы?

— Я юрист, — бросил Грег, разглядывая собравшихся в зале поверх моей головы.

Настала моя очередь подавать реплику, но я не знала, что сказать. Юриспруденция? Говорят, это очень интересно. Где? Точно!