Я - радость - Елена Хуторная Страница 7

Ни разу в своей жизни я не видела ничего подобного, разве что в кино, и потому даже не представляла, как можно было бы проверить свою догадку. Зачем мне вообще это понадобилось? Не знаю, наверное, это оттуда же, откуда чтение книг, – после долгой спячки проснулось природное любопытство.

Я повертела пакетик так и сяк, посмотрела его на свет, зачем-то понюхала.

Дома никого не было, поэтому я могла не бояться, что меня кто-нибудь застанет за моими исследованиями, и все-таки надежно привитая мне Ларой установка держаться от наркотиков подальше сработала и на этот раз, и я убрала пакетик в ящик тумбочки.

Но, даже лежа в тумбочке, он не давал мне покоя.

Наконец с пылью в спальне было покончено, и я уже собиралась выйти из комнаты, когда вдруг вспомнила, что порошок, который нюхают, вызывает онемение, когда его втирают в десны. И вместо того, чтобы направиться к выходу, снова подошла к тумбочке и достала пакетик.

Только я собралась открыть его, как вдруг над моим ухом раздался Ромин голос.

– Хочешь? – спросил он, улыбаясь и на ходу снимая с себя кепку, часы и рубашку. – Угощаю!

Я вздрогнула при его появлении и чуть не выронила пакетик. И как только он так бесшумно прошел по всему дому? Или это я настолько была поглощена своим экспериментом, что даже не обратила внимания на его появление?

– Нет, спасибо, – смешалась я и, кинув свою находку обратно в ящик, быстро направилась к выходу из спальни.

Но Рома, уже снова по пояс голый, опередил меня и перекрыл проем, опершись на дверной косяк.

– А меня хочешь?

Он улыбался.

У него такие красивые губы и брови; кажется даже странным, что этого всего можно еще и касаться.

Внизу хлопнула входная дверь, и раздался голос Тиши:

– Ир, я не смогу сегодня, я такая разбитая после всего, мы только что приехали… Давай завтра встретимся, что ли… Да ты что? Ну ладно, созвонимся, в общем, пока, пусик!

Судя по голосу, она приближалась к лестнице, и я, пытаясь прорваться через заслон, взялась за руку Ромы, чтобы отвести ее. Странно, что я не превратилась после этого в соляной столб, потому что держаться за нее можно было бы бесконечно. Просто стоять и держаться.

Окончательно растерявшись, я быстро отдернула руку и посмотрела на Рому. Его глаза смеялись. Тиша уже поднималась по лестнице и вот-вот должна была увидеть нас.

И вдруг я вспомнила, как это бывало, когда сидишь напротив разъяренного клиента, когда всего один шанс закончить переговоры в свою пользу, да и тот такой зыбкий, что от осознания этого хочется обкусывать ногти и барабанить пальцами по столу, но ты понимаешь, что обнаружить перед клиентом свою неуверенность нельзя ни в коем случае, иначе он точно поймет, что ты блефуешь, и тогда даже эта мизерная вероятность успеха сведется к нулю. И поэтому, так как нет другого выбора убедить клиента в своей силе, кроме как самой верить в нее, ты веришь. Ты сидишь там, и твоя единственная задача – быть уверенной в себе. Не просить, не уговаривать, не угрожать. В конце концов, он сам к имеющейся в твоем распоряжении единице пририсует два нуля.

Почувствовав, как вдруг успокоилось все внутри, я снова посмотрела на Рому.

Встретив мой взгляд, он убрал руку и освободил проход. И даже его улыбка весьма подувяла.

Этим же вечером, когда я уже переоделась и собиралась уходить, Тиша вдруг остановила меня. Рома к тому времени уже уехал в клуб, а она сидела на кухне и пила кофе. Рядом с чашкой стояла бутылка коньяка, и видимо, его она пила тоже.

– Скажи мне, я правда такая страшная? – спросила она меня.

Я уставилась на нее, широко открыв глаза, даже до конца не веря, что она может всерьез задавать такой вопрос.

– Нет, ну скажи мне, я в самом деле никому не могу нравиться? – допытывалась она.

Тиша подняла свою руку и посмотрела на нее. Рука была тонкая, загорелая, с длинными пальцами и красивой формы удлиненными ногтями, покрытыми бесцветным лаком. Поразглядывав ее несколько секунд, Тиша, видимо, отчаявшись найти в ней что-нибудь утешительное, бессильно уронила ее на стол. Кажется, она все-таки была не совсем трезва.

– Тиша, вы самая красивая женщина из всех, кого я видела, – честно сказала я.

– Да ты садись, – кивнула она на стул. – Все мне так говорят. Мужчины домогаются меня. Женщины завидуют. А Рома…

Ее голос дрогнул, и она, неопределенно махнув рукой, отвернулась к окну, подозрительно блеснув глазами.

– Мне кажется, он не ценит тебя, как ты того стоишь, – сказала я, неожиданно для самой себя перейдя на ты. Сложно разговаривать на подобные темы с человеком, который младше тебя на половину сознательной жизни, и обращаться к нему при этом на вы.

– Да, наверное, ты права, – согласилась Тиша. – Я даже знаю, когда это началось – после аварии.

Она отпила из чашки, и я поняла, что кофе в ней давно уже кончился и его место занял почти чистый коньяк.

– Мы оба были пьяные и обкурившиеся, я вела машину… Было скользко, нас обоих вышвырнуло из салона, и мне ничего не было, ни одной царапины, а вот Рома сломал позвоночник. Два месяца в больнице, потом еще дома, Боже, какой это был кошмар… Он всем сказал, что это он был за рулем.

Тиша схватилась руками за голову.

– Мы к тому времени год были вместе, с ума сходили друг по другу, мне казалось, что вот оно, наконец-то. Он меня собирался познакомить со своими родителями, – она усмехнулась, – вот и познакомились. У больничной койки.

– Он ведь уже приставал к тебе? – подняла она на меня глаза.

– Да ну что ты… – забормотала я, но она не стала меня слушать.

– Знаю, что приставал. Он ко всем пристает. Как начал поправляться, так ни одной юбки не пропускает, клеит даже самых убогих…

– Ну спасибо.

– Да я не про тебя, – криво улыбнулась она, – ты… ничего так даже. И добрая к тому же. У нас ведь домработницы не задерживаются. Перед Ромой устоять невозможно, и как только они начинают строить ему глазки, их приходится увольнять. А тебе я почему-то доверяю…

– Почему ты не уйдешь от него?

– Я никогда не смогу его бросить, – мрачно отозвалась Тиша.

– Почему?

– Это ведь из-за меня он такой стал. Он ведь только делает вид, что такой секс-гигант, а на самом деле у него теперь чаще не стоит, чем стоит, – последствия травмы… Ему даже иногда приходится использовать такую штуку… ну, типа пластиковой трубочки: суешь туда член, и там что-то с давлением происходит, отчего тот встает. Каждый раз, когда он это делает, у меня слезы на глаза наворачиваются – мальчик, милый мой мальчик…

Рот у Тиши искривился, когда она говорила это, и, несмотря на тяжесть момента, я первый раз заметила, что и она может быть не очень красивой.