Голубой жасмин - Вайолет Уинспир Страница 7

— Мне не нужны твои деньги, так что, боюсь, ими ты не сможешь купить себе свободу. Свободу тебе может дать только одно, и если не знаешь, что именно, то ты исключительно невинное создание.

Девушка уставилась на него глазами, синими до черноты на бледном потрясенном лице.

— Но я не знаю, — прошептала она.

— В самом деле? — Взгляд похитителя гладил ее. — С такой необычной внешностью ты говоришь мне, что не понимаешь, для чего мужчина приносит тебя в свой шатер. Ма belle femme [11], думаю, ты все-таки понимаешь.

И когда эти слова дошли до нее, Лорна стала пятиться, пока не наткнулась на диван. Завернувшись в его плащ как можно плотнее, чтобы скрыть свое стройное тело, она огляделась по сторонам, надеясь хоть как-нибудь убежать отсюда. Внимание ее привлекла расшитая бисером занавеска, едва взглянув на которую, девушка сразу же поняла, что за ней находится гарем.

Встретившись взглядом со своим похитителем и увидев усмешку, мерцавшую в его глазах, она произнесла с ледяной яростью:

— Я тебе не fille de joie [12]! Я приехала сюда, на Восток, на каникулы, и когда выяснится, что пропала, меня станут искать. А тебя накажут, если ты меня… если причинишь мне какой-нибудь вред.

— Тиран уже дрожит! — Он подошел и сдернул с нее плащ, оставив девушку в тонкой рубашке с открытой шеей и мальчишеских бриджах. Никогда еще на нее не смотрели с такой жадностью, с таким откровенным желанием. Никогда еще Лорна не осознавала себя настолько женщиной и настолько привлекательной.

— Такой девушке, как ты, нельзя разрешать разгуливать в одиночестве, словно какой-нибудь цыганке, — произнес похититель, не отрывая взгляда от чувственного изгиба ее губ. — Молодость глупа, а? Следует своим порывам, а не советам мудрых? Уверен, тебя предупреждали, что в пустыне могут быть ., опасности. Впрочем, я так же уверен, что ты пренебрегла этим предупреждением. И очень безрассудно поступила.

По телу Лорны пробежала дрожь, ибо каждое его слово хлестало словно плеть, все сильнее обнажая страх в ее душе. Она попыталась отпрянуть, когда этот человек положил руку на ее затылок и заставил взглянуть прямо на него.

— Ты прелестна, как золотистая кобылка, и так же норовиста — в переносном смысле, разумеется, — добавил он, уставившись на мягкую, изящную линию ее шеи. — Тебе не нравится прикосновение мужчины? Откуда у тебя такая холодность? Из монастыря?

— А ты… а у тебя такая жестокость — просто от природы, — с трудом, задыхаясь, произнесла Лорна.

— Ты — дьявол!

— Ну что ты, я — всего-навсего мужчина. — Его улыбка была невозмутимой и одновременно угрожающей, открывая полоску белых зубов. — И убежден, что все в этом мире вершится по воле судьбы, lе destin, и спорить с нею — все равно что бороться с дикой песчаной кошкой. Ведь это судьба швырнула нас друг к другу, comprenez — vous [13]?

— Я понимаю только одно. — Сердце бедной девушки неистово колотилось, когда она прямо смотрела в его безжалостно красивое лицо. — Удерживая здесь, ты бесчестишь не только меня.

— Такие доводы меня не трогают. — Рука похитителя легла ей на плечо, и Лорна ощутила это прикосновение сквозь тонкую ткань рубашки. — Какое отношение может иметь честь к чувству мужчины к женщине? — Он рассмеялся и, склонив голову, поцеловал ее прямо в ямочку на шее. — Как колотится у тебя сердце. Ты боишься меня?

— Я тебя ненавижу! — Поцелуи этот был нежен, и все-таки ее обожгло, словно пламенем, словно он поставил на ней несмываемое клеймо. — Ты — подлец!

— А ты — просто восхитительна! — В объятиях этого человека девушка сгибалась, словно цветочек под безжалостным ветром. — Твои белокурые волосы похожи на золотое солнце пустыни, глаза — синие, как жасмин, а кожа светла, как пустынный рассвет. Я хочу тебя, мой сине-золотой цветок, и предпочитаю брать, нежели давать.

— Неужели ты хочешь сказать?.. — Слова замерли у нее на губах, и только в глазах осталась мольба.

— Ты прекрасно понимаешь каждое мое слово. — Похититель тихо засмеялся. — Женщины живут инстинктами, и твой инстинкт должен подсказать, зачем я принес тебя в свой шатер.

Он погладил ее волосы, ласково провел пальцами по горлу, но едва она стала сопротивляться и попыталась вырваться, сгреб девушку и прижал к себе с такой устрашающей силой, что едва не сломал ей спину.

— Красота и дерзость, — улыбнулся мужчина, совершенно не обращая внимания на то, что ей больно. — Маленькая тигрица, которую еще никто не пытался приручить. Tres bien [14], сначала — сопротивление, а потом — поцелуй.

С этими словами он выпустил ее и резко повернулся на каблуках. Когда занавеска шатра опустилась за ним, Лорна в полном изнеможений упала на диван и закрыла лицо руками. Она дрожала с головы до ног, но не плакала: не умела облегчать душу слезами. Да и что толку оплакивать свою несчастную участь; девушка хорошо понимала, что оказалась в руках человека, живущего по своим собственным законам и совершенно безжалостного… безжалостного и красивого какой-то необычной, несвойственной мужчинам Востока красотой.

Ужаснее всего, что Лорна сама навлекла на себя эту беду, когда в дерзости своей пренебрегла советом Родни Гранта — не ездить в пустыню одной. Предупреждал ее и старик-гадальщик, который узрел в песке грозящую ей опасность, да только она, не желая подчиняться никому да еще по своей неугомонности и своенравию, позволила этому песчаному волшебству завлечь себя.

Нервы у девушки были до того напряжены, что она вздрогнула, когда в шатер кто-то тихо вошел. Бледная, ни кровинки в лице, диким взглядом смотрела она на слугу в белоснежном тюрбане. Тот коснулся руками лба, глаз и губ, давая понять, что находится в полном ее распоряжении и готов служить ей.

— Сейчас принесут воды, чтобы лелла могла искупаться, — произнес слуга на прекрасном французском, — а также другую одежду. Потом хозяин поужинает со своей… гостьей.

Эта легкая, но такая многозначительная заминка вызвала румянец на бледных щеках Лорны. Она вскочила на ноги и быстро заговорила:

— Я должна вырваться отсюда! Если ты дашь мне лошадь, я щедро награжу тебя…

— Деньги для меня ничего не значат, мадам. — Слуга отвернулся от нее. — Хозяин в наказание убьет меня!

С поклоном он удалился из шатра, а Лорна с ужасом поняла, что вряд ли в лагере найдется хоть единая душа, которая осмелилась бы вызвать неудовольствие шейха.

Она прижала руку к горлу, все еще чувствуя его поцелуй. Воспоминание об этом поцелуе, свежее, жгучее, заставило ее вскочить на ноги и броситься к бисерной занавеске и дальше, в следующее помещение шатра — в гарем…