Дьявол в Лиге избранных - Линда Френсис Ли Страница 7

Поднявшись на второй этаж, я не спеша пошла по ковровой дорожке, покрывавшей паркетный пол, к спальне. Гордон шел за мной.

– Фред, я не хотел этого, – сказал он.

Можете считать меня дурой, но во мне всколыхнулась надежда. Значит, он врал этой женщине?

Но надежда тут же погасла, потому что хоть я и не знала, что он сделал операцию и не мог иметь детей, в глубине души я чувствовала, что что-то не так.

У меня в сумке все еще лежал тест на беременность. Я прошла в спальню, а затем в ванную. Через каких-то две минуты от надежды на беременность не осталось и следа. Выбросив бумажку с одной голубой линией в мусор, я уставилась на свое отражение в зеркале, на светлые волосы с идеальным мелированием, чуть ниже плеч, на зеленые глаза, гладкую кожу. Мой отец всегда называл меня самой красивой девушкой на свете – говорил, что мир принадлежит мне.

Я закрыла глаза и попыталась сохранить хладнокровие, но это оказалось невозможным. Помимо того, происходило кое-что еще, едва уловимое. Я вспоминала все полученные в жизни уроки. Леди никогда не должна потеть, повышать голос, швырять предметы. И, главное, настоящая леди никогда не должна злиться.

А я как раз испытывала злость.

Когда я вышла из ванной, как звезда бродвейского мюзикла, распахнув двустворчатые двери, Гордон подскочил ко мне:

– Фред, то, что я сказал Джанет, неправда.

Я не стала отвечать. Пройдя в его гардеробную, я вытащила чемодан, обратив внимание, что для человека, который неделями мотается по свету, он в слишком хорошем состоянии. Да, я забыла: леди никогда не использует бранных слов.

Не говоря ни слова, я распахнула его шкаф и стала вытаскивать все, что попадалось под руку. Цветное шелковое белье, носки от известных дизайнеров, аккуратно сложенные сорочки. Как ненормальная, я стала запихивать вещи в сумку.

– Что ты делаешь?

– Собираю твои вещи.

– Фред, – его тон был жестким, будто он хотел запугать меня, – прекрати вести себя как ребенок.

Я веду себя как ребенок?! Возмутительно истерично да. Но как ребенок? Вряд ли.

Я еле сдержалась, чтобы не высказать все, что думала, и то лишь благодаря многолетней практике.

Он попытался отобрать у меня стопку рубашек, но я оттолкнула его.

– Не сходи с ума, – сказал он. – Давай поговорим, как взрослые люди.

Я почувствовала, что волосы у меня встают дыбом, и обернулась к нему:

– Тебе делали вазэктомию или нет?

– Я же сказал, что нет.

– Тогда докажи это. Давай пойдем к врачу прямо сейчас и сделаем тест. Докажи, что ты не лгал мне с первого дня знакомства.

– Я не обязан ничего доказывать. Кроме того, я уже несколько раз проходил обследование, потому что ты не могла забеременеть.

Его лоб прорезали глубокие складки, и он переминался с ноги на ногу.

– Это ты так говорил. Но при этом никогда не позволял мне пойти с тобой на обследование, и я никогда не видела результатов анализов. Каждый раз твой доктор – твой приятель по колледжу – звонил моему доктору и зачитывал данные.

Я задохнулась от своей ярости, такой неподходящей для настоящей леди. Я хрипела и судорожно ловила ртом воздух, пытаясь вернуть самообладание. Челюсть моя подрагивала, когда я, сжав зубы, пыталась сделать вдох через нос.

– Фред, успокойся.

В том-то и дело. Я не могла. Казалось, из меня выплескивалась ярость, скопившаяся во мне за все эти годы, и когда он отобрал у меня чемодан и стал запихивать его обратно в гардеробную, я сама себя удивила.

– Убирайся, Гордон, – произнесла я дрожащим голосом.

Он остановился и обернулся. Лицо его исказила гримаса.

– Что ты сказала?

– Ты слышал. Убирайся.

Он удивленно поднял бровь и рассмеялся:

– Отлично! Я ухожу. С превеликим удовольствием. Мне давно следовало сделать это.

Я запрокинула голову. Я была готова его убить. Схватила небольшие бронзовые часы, стоящие на тумбочке у кровати, и с воплем швырнула в него. И почувствовала, как пот выступил у меня на лбу, когда я послала вслед ругательства.

Это заставило Гордона остановиться. Ему пришлось отскочить в сторону. Но это его не спасло. Я еще не закончила.

Я подняла фарфоровое блюдо, но заметив, что это фамильная реликвия семьи Хилдебрандов, быстренько водворила его на место и схватила что-то другое, на этот раз подарок от его семьи. От удара о стену предмет разлетелся вдребезги. Я не могла остановиться. Я кричала и кидала все, что не имело для меня большой ценности.

– Ты сошла с ума! – кричал Гордон, уворачиваясь от ударов.

Так и было. Сумасшедшая и злая. Господи, мне было хорошо. И стало еще лучше, когда он наконец выбежал из комнаты, а затем и из дома. Это было замечательно. Я чувствовала себя прекрасно. Более того, я чувствовала себя свободной.

Гордон был мне не пара.

Я достала фотоархив: вырезки из местной газеты, из колонки светской хроники, на которых были изображены мы с Гордоном.

– Кика! – позвала я. – Неси ножницы.