Страшное гадание - Елена Арсеньева Страница 7

Они хохотали от души, но обоими владели разные мысли. Олегдумал, что сейчас ему бы сошла любая, всякая, от тощей заморской до сдобнойотечественной. Ох, поскорее бы добраться до дому – там уж он живо сыщет себесговорчивую молодку и о Десмонде позаботится. Похоже, ему тоже невтерпежсделалось – вон как ерзает. Это ведь сколько – не меньше пяти суток минуло, какони простились с веселыми воротынскими красавицами? Воистину, блюли святорождественский пост, хоть и не по своей воле. Cказано: пресыщение подавляетдух, но ведь чрезмерный пост расслабляет тело!

– Да чего ж это кони все стоят да стоят? – нетвердымголосом вымолвил Десмонд. – Не случилось ли чего? Надо быпоглядеть. – И он, держась на ногах как-то неуверенно, неестественно(«Кажется, стоят не только кони!» – глумливо подумал Олег), придвинулся кполсти, закрывавшей вход.

– Эй, там метель! Шубу накинь! – прикрикнулмногоопытный русский.

Англичанин вяло отмахнулся:

– Мне и так жарко! – Однако все же послушался, сгреб вохапку тяжелую медвежью шубу и вывалился наружу, в белое снежное круженье.

Следом выбрался Олег – и ветер, а также новости, сообщенныесплошь белым, с наметенными на шапке и плечах сугробами, кучером, вмиг выбилииз его мыслей и тела всякую похоть.

Возок стоял на обрывистом берегу Басурманки – так зваласьнеширокая, но гулливая речушка с таким быстрым течением, что его не моглиостановить даже морозы. А морозов-то настоящих в этом году еще не было.Оттепель сменялась заморозками да вьюгами: зима выдалась сырая, снежная, но нелютая. Басурманка бежала, курилась в высоких берегах, и покосившийся мостоквесь закуржавел [7], оброс снежною бородою, оледенел до того,что сделался горбом – скользким, непроезжим, опасным горбом, повести на которыйтройку с осадистым возком мог только сумасшедший.

Слава богу, кучера им подбирал сам граф Чердынцев и выбралКлима, степенного осторожного мужика. Тот приложил все усилия, чтобы уговоритьбарина не кидаться на мост очертя голову. Клим показал молодому графу коварныенадолбы, предательски расшатанные сырой снежной тяжестью доски, оборвавшиесяперила. Для наглядности сгреб увесистый ком снега и бросил его вниз, где подбелым паром можно было различить черное стремительное течение: вот так, мол,все мы ухнемся с моста, ежели по нему поедем! Молодой барин поартачился было(ну что ж, дело господское!), доказывая, что запросто можно двух пристяжныхвыпрячь и перевести на другой берег, а мост одолеть на одном кореннике. Однако,взойдя на этот горб вновь, уразумел всю глупость своего предложения – и,удрученный, воротился к возку.

– Ну? – спросил уныло. – В объезд, что ли?

– В объезд, – со вздохом согласился Клим; объездозначал еще часов пять пути, дай бог, ежели к утру доберутся до Чердынцева!Теперь уж, наверное, полночь…

Барин полез в возок; Клим, кляня про себя судьбу,взгромоздился на облучок, собрал вожжи, присвистнул на приунывших, измученных«залетных»… Вдруг барин окликнул:

– Погоди, Клим. А где же мой кузен?

Клим досадливо сдвинул шапку на затылок. Мало того, что уэтого иноземца целых четыре имени: Кузен, Милорд, Мистер и Десмонд, так он ещеи запропастился куда-то.

– Отошел небось по нужде, – буркнул Клим, безнадежнымвзором пытаясь проницать окрестности.

Куда там! Белая мгла вокруг – и ничего больше: ни земли, нинеба, ни чужеземца с четырьмя именами.

Пропал он! Как есть пропал!