Золушки для холостяков - Маша Царева Страница 7

– У тебя все получится. – Она накрыла ладонью его руку, и он тут же оторвал взгляд от пресловутой коленки и уставился на нее. – Просто делай, как я скажу.

– У меня нет опыта.

– Профессионалами не рождаются, – сухо улыбнулась она, – зато у меня есть информация и связи. На моих глазах многие раскручивались, я знаю схему.

– Но…

– Ты же не хочешь до конца жизни носить эти отвратные кеды? – Презрительно сморщив нос, она кинула взгляд на его «конверсы».

Мужчина насупился – это были его любимые кроссовки, из последней коллекции, на которые ушла четверть его зарплаты. Самое обидное, что самому ему было, по большому счету, наплевать на содержимое собственного гардероба. Как и многие мужчины, он определял пригодность той или иной вещи к носке элементарной меркой удобства, чистоты и выглаженности. А вовсе не модными тенденциями. Он старался для нее.

– Ты же хочешь прилично заработать, – она разговаривала с ним настойчиво и ласково, как с маленьким ребенком, – хочешь купить квартиру, да? Чтобы мы жили вместе.

– Хочу, – вздохнул он, – хотя ты могла бы и сейчас переехать ко мне.

– Но я не хочу жить в Чертанове, – мягко улыбнулась она, – я хочу жить в Камергерском или на Садовой-Спасской. В большой кондиционированной квартире с антикварной мебелью и штатом прислуги.

Мужчина криво усмехнулся – запросы его спутницы не имели ничего общего с действительностью.

– В любом случае деньги будут не сразу, – сказал он.

– Но и ждать тысячу лет тебе не придется. Это же не начало девяностых, когда на раскрутку звезды требовалось жизнь положить. Сейчас это элементарно, Ватсон. С нужным человеком я тебя уже познакомила. Она работящая девочка, перспективная. Тебе и делать ничего не придется, только взять в банке небольшой кредит. Остальное оплатит ее папочка, который тоже заинтересован в том, чтобы его талантливая дочурка прославилась. У тебя будет с ней эксклюзивный контракт. Ты будешь получать стабильный процент девчонкиных гонораров, а потом возьмешь себе еще подопечных. Если ты будешь слушаться меня, то года через три-четыре станешь большой шишкой в мире шоу-бизнеса.

Он вздохнул – по ее словам, все было проще простого.

– А ты не заметила… Не заметила, как она на меня смотрела?

– Конечно, заметила, я же не слепая, – улыбнулась она. – Смотрела, как кот на сметану. Ну и что? Девочка симпатичная, разве тебе будет противно?

– Ну как ты можешь так говорить? А тебе самой разве все равно? Ты не ревнуешь?

– Ревную, – согласилась она, продолжая улыбаться, – но у нас нет другого выхода. Если мы хотим добиться всего, что запланировали, надо принять правила игры. К тому же… Я же знаю, что ты меня любишь. Ты ведь меня любишь, так?

– Люблю, – эхом повторил он.

У каждой уважающей себя красавицы должен быть безнадежно влюбленный в нее воздыхатель. Нервно краснеющий при ее появлении тип, который обрывает ее телефон, шлет сотни эсэмэсок в день, изредка дарит розы и готов по первому зову примчаться с другого конца Москвы, но которому в то же время ничего не светит.

У меня такой есть.

Зовут его Геннадием, и когда-то мы вместе учились на журфаке (в то время он тоже был в меня влюблен, хотя для прикрытия и встречался с моей подружкой Леной). Генку я всегда считала этаким бесполым существом, с которым запросто можно обсудить хоть очередное романтическое приключение, хоть сбои менструального цикла.

Долгое время такое отношение если и не раздражало Генку, то по крайней мере приводило его в некоторый ступор. Он как будто бы нормально воспринимал мое ненавязчивое панибратство – а я ведь, нисколько не щадя его чувств, в подробностях рассказывала ему обо всех своих новых мужчинах. Я считаю так – если уж человек претендует на то, чтобы называться другом, то и дружить с ним надо по полной программе, без недомолвок. В противном случае есть риск быть справедливо обвиненной в злостном запудривании мозгов.

Иногда с Генкой происходит что-то непонятное. Беспричинное возрождение давно усопших чувств. Вот тогда от него лучше держаться подальше – иначе он замучает телефонными звонками среди ночи, недвусмысленными намеками или даже пылкими признаниями.

Если честно, мне его даже немного жаль.

Татьяна и Аля говорят, что я садистка и что мне давно пора вообще перестать с ним общаться, мол, чтобы не мучить мужика. Но если честно, я уже не представляю своей жизни без Геннадия. Наверное, это свидетельствует о мелочности и эгоистичности моей натуры.

Больше всего я нуждаюсь в его обществе, когда мне плохо. Когда меня мучают непонятно откуда взявшиеся комплексы.

Вот как вчера, например.

Я урод.

Это откровение снизошло на меня, когда я случайно наткнулась взглядом на свое отражение в зеркальной витрине бутика, мимо которого шла. Я даже не сразу поняла, что растрепанная тетка с осыпавшейся тушью – это и есть я. А когда осознала, остановилась как вкопанная и чуть не зарыдала от горького отчаяния.

А ведь путь мой лежал именно в тот самый бутик, где я собиралась приобрести вязаное платье, замеченное накануне. Но разве какое-то платье (пусть и за триста долларов) сможет украсить такое никчемное существо, как эта блеклая спаржа в зеркале? Так зачем же тратить деньги – деньги, которые можно со вкусом пропить в ближайшем баре?! Ведь алкоголь помогает уйти от суровой действительности (по крайней мере, так утверждают в свое оправдание выпивохи со стажем, к лагерю которых мне, кажется, скоро придется примкнуть).

Вместо того чтобы зайти в бутик, я остановила попутку и отправилась в Гольяново, где жил Генка.

Я часто приезжаю к нему просто так, наудачу, безо всяких предварительных звонков. И иногда мне кажется, что он нарочно не выходит из дома, чтобы случайно не пропустить такой вот мой спонтанный визит. Во всяком случае, не было еще такого, чтобы я приехала, а его в квартире не оказалось.

– Настена, какими судьбами? – Его широкая физиономия расплылась в улыбке.

У Геннадия странная внешность. Сквозь классическую блондинисто-сероглазую среднеевропейскую расцветку явственно проступают монголоидные черты. У него широкие скулы, маленький нос (мне бы такой вместо моего руля велосипедного) и необычный разрез глаз. Я знаю как минимум трех девушек, которые считают Генку красавцем-мужчиной, а меня, соответственно, неисправимой сукой, которая, словно собака на сене, нагло держит его при себе.

– Помощь нужна. – Я ввалилась в прихожую, со стуком скинула любимые свои замшевые сапоги, швырнула куртку прямо на пол и устремилась в комнату.

Геннадий еле за мною поспевал.

Тому, кто говорит, что мужчины – большие неряхи, чем женщины, не верьте. В качестве основного аргумента могу сводить вас на экскурсию в две типовые московские квартирки – свою и Генкину.

В моей царит полный бедлам – пыль на всех возможных поверхностях, разбросанные повсюду вещи, пятна от кофе на столе, труп кактуса на подоконнике, в треснувшем горшке. В квартире своей я живу уже почти два с половиной года и за это время, каюсь, ни разу не удосужилась помыть окна.