Любовь приходит дважды - Ольга Строгова Страница 7

Профессор ободряюще похлопал его по плечу и встал.

– Рано или поздно это должно было случиться. Займись багажом.

* * *

Спутниковый телефон Клаус по-прежнему тащил с собой – не отправлять же его назад в Катманду вместе с пони, которых увел улыбчивый индуист Панди, бывший у шерпов за главного.

За это Панди, видимо, и заплатили, как всем, хотя вместо тяжелого и непредсказуемого пути в горы с грузом за плечами ему предстояло легкое и приятное возвращение домой.

Клаус был не против того давно установившегося в мире факта, что начальник получает больше за меньшую работу, но возражал против расточительной щедрости профессора. По мнению Клауса, оказалось бы вполне достаточно и половины суммы, и уж тем более не стоило платить этим шерпам вперед.

Сгибаясь под тяжестью рюкзака, в котором прибавилась палатка и спальный мешок, ворча и оскальзываясь на каменной крошке, Клаус плелся следом за профессором.

Профессор же, несмотря на то что был почти вдвое старше двадцатидвухлетнего Клауса (хотя по виду никак не скажешь, старик неплохо сохранился), вышагивал себе, насвистывая и любуясь окрестностями, словно на spazier’е в родном Цюрихе.

Вдобавок он, похоже, без всяких усилий нес за спиной не только ноутбук, но и тридцать шесть килограммов консервов, и надежды Клауса, что профессор скоро выдохнется и объявит привал, следовало признать напрасными.

Лишь когда пять вершин Канчеджанги, весь день горевших вдали нестерпимым для глаз ледяным блеском, окрасились мягким золотом заката («Хорошо сказано, – подумал Клаус, – надо будет обязательно записать»), профессор остановился.

Шерпы, по виду нисколько не уставшие, тут же скинули с плеч груз, уселись в кружок прямо на камнях и принялись набивать свои короткие глиняные трубочки.

– Эй, а костер кто будет разводить? – прикрикнул на них Клаус.

Шерп по имени Лай-По, тот самый, в желтой тряпке на голове и противном жилете, коротко глянул на Клауса и что-то пробормотал остальным. Те засмеялись.

Клаус подлетел к профессору.

– Вы слышали, что он сказал?!

Профессор, рывшийся в самом большом рюкзаке, издал какой-то неопределенный звук. Потом повернулся к разъяренному ассистенту и совершенно спокойно ответил:

– Слышал. Он сказал, что вокруг нет ни кустов, ни деревьев, вообще ничего, что могло бы гореть, – только камни. И знаешь, Клаус, я думаю, он прав.

Парень потерянно замолчал.

– Мы ведь уже на высоте четыре тысячи пятьсот метров, – словно извиняясь, добавил профессор, – здесь ничего не растет, кроме кое-какой травы и мха.

– Ладно, – горько промолвил Клаус, – я понял. Горячего ужина не будет. Когда я умру, просто сбросьте меня в ближайшую пропасть. Спутниковый телефон, компас и дневник с путевыми заметками завещаю вам…

– Ну-ну, – успокоительным тоном возразил профессор, – все не так страшно. Я не говорил, что горячего ужина не будет.

И протянул Клаусу пакет с углем.

* * *

Все и в самом деле оказалось не так страшно.

Профессор быстро и ловко (где только научился) соорудил из камней очаг.

Шерпы сходили за водой к невидимому в сгущающихся сумерках, но хорошо слышимому ручью. Когда угли, спрыснутые горючей жидкостью, хорошо прогорели, в котелке с толстыми стенками и дном была сварена похлебка из говяжьих консервов, лука и пшена.

Чтобы подвесить котелок, профессор в мгновение ока воздвиг хитроумную конструкцию из металлических стержней – Клаус, маявшийся в это время с двухместной палаткой, только диву давался.

Когда же после кратких переговоров с Лай-По профессор всыпал в свое варево какие-то китайские травки и корешки, запах от котелка пошел такой, что Клаус сразу перестал сражаться с противомоскитным пологом (да и откуда тут москиты!) и побежал к рюкзаку за ложкой.

После ужина Клаус взялся вычистить котелок, надеясь, что за это время с палаткой разберется кто-нибудь другой.

Так оно и вышло.

Когда он вернулся от ручья, усталый и довольный собой (котелок заблестел, как новенький), профессор сидел в одиночестве перед входом в полностью готовую палатку и что-то читал при свете карманного фонаря. Шерпы удалились на покой в свою большую палатку, и оттуда уже доносился их храп.

Клаус с блаженным вздохом уселся рядом с профессором. Профессор сложил то, что читал (Клаус успел заметить, что это было письмо с какими-то стихами), убрал под свитер в нагрудный карман рубашки и спросил ассистента, как он себя чувствует.

– Ну, – ответил Клаус, подумав, – я, пожалуй, не отказался бы сейчас от баночки пива «Хейнекен»… И посмотреть матч «Ливерпуль» – «Бавария», его как раз сегодня по RT2 транслируют… И чтобы Эльза пришла и сделала мне массаж ступней, а утром приготовила бы мне капучино и омлет с ветчиной и грибами.

– Да, – отозвался профессор сочувственно, – я тебя понимаю. Нет в мире совершенства.

После чего пожелал Клаусу спокойной ночи.

Клаус просунул голову в палатку и спросил, чего (или кого) самому профессору не хватает для полного счастья, но тот уже упаковался в спальный мешок и сделал вид, что спит.

А может, и правда заснул, кто его знает.

* * *

На вечеринке Аделаида первым делом постаралась отыскать себе минеральную воду или сок. Однако несколько графинов с мутной розоватой жидкостью, специально заказанные для тех, кто «за рулем», были к их с Борисом приезду уже практически пусты.

А все потому, что Шереметьевы опоздали. Борису вздумалось по дороге заскочить на автозаправку, там оказалась очередь, а в очереди знакомые…

В общем, когда супруги приехали, веселье было уже в самом разгаре.

Для юбилейной встречи Борисовы одноклассники сняли банкетный зал кафе «Аист» – кухня, интерьер и винные запасы убогие, зато дешево и сколько угодно места для танцев под стереосистему.

Выпивку, впрочем, по большей части принесли с собой, на закуску же никто особенного внимания не обращал.

Люди пришли сюда не для того, чтобы выпить и поесть, а чтобы пообщаться.

Блуждая с пустым бокалом и несколько напряженной улыбкой по залу, Аделаида увидела долговязого Феликса и его финскую жену, сидящих за отдельным столиком.

Финская жена в полном молчании и сосредоточенности кушала красную рыбу, а сам Феликс, отвернувшись от супруги, вполголоса беседовал с придвинувшим свой стул и почтительно изогнувшимся Лопухиным – главным, как уже знала Аделаида, конкурентом Бориса.

Феликс поздоровался с подошедшей Аделаидой вежливо, но без малейшего интереса. Она оглянулась по сторонам в поисках мужа, но тот, как нарочно, куда-то исчез.

«Зря я сюда пришла, – подумала Аделаида. – Пить нечего, есть, в общем-то, тоже».