Время любить - Жюльетта Бенцони Страница 7

– Это обязательно нужно будет сделать, ведь в противном случае все подозрения падут на вас, а в том настроении, в котором находятся наши спутники, они вам могут устроить и что-нибудь похуже обыска! О!.. Какой же вы неловкий, брат мой!

Последние ее слова относились к Жоссу: тот, споткнувшись о камень, так резко толкнул ее, что оба они оказались на коленях.

– Я в отчаянии, – произнес парижанин с удрученным выражением лица, – но эта проклятущая дорога вся в рытвинах и в дырах, как ряса у нищего монаха. Я сделал вам больно?

Он помог ей встать, отряхивая рукой грязь с ее одежды. У него был такой огорченный вид, что Катрин не смогла на него злиться.

Потом вместе с Эрменгардой они пошли и сели на камень под навесом маленькой часовенки, в которую только что вошли монахини. Решили, что женщин будут обыскивать первыми, чтобы монахини смогли побыстрее вернуться к себе в монастырь. Но несколько мужчин по доброй воле подверглись неприятному осмотру прямо снаружи, и Жербер был во главе них. К счастью, дождь прекратился.

– Какая красота! – сказала Катрин, оглядываясь вокруг.

– Край красивый, – насмешливо ответила Эрменгарда, – но мне бы хотелось, чтобы он был далеко позади. А! Вот и мои служанки выходят! Теперь наша очередь! Помогите мне!

Поддерживая друг друга, подруги прошли в часовенку. Там было холодно, сыро, отвратительно пахло плесенью, и пожилая дама, несмотря на теплую одежду, невольно поежилась.

– Делайте свое дело побыстрее, вы, обе! – строго кинула она монахиням. – И не бойтесь, я никогда еще никого не съела, – прибавила она, веселясь при виде испуга на лицах у монахинь.

Закончив с Эрменгардой, монахиня повернулась к Катрин, которая ждала своей очереди.

– Теперь вы, сестра моя! – бросила монахиня, подходя к ней. – И прежде всего дайте мне кошель, что висит у вас на поясе.

Не произнося ни слова, Катрин отстегнула большой увесистый кожаный кошель, в котором хранила четки, немного золота, кинжал с ястребом, с которым никогда не расставалась, и изумруд королевы Иоланды. Преднамеренная простота ее наряда не позволяла носить на пальце такую драгоценность, но, с другой стороны, она не хотела с ней расставаться. Тем более она не желала остаться без перстня, направляясь в испанские земли, на родину королевы, где ее герб мог стать для Катрин поддержкой и защитой, как объяснила сама же Иоланда.

Все содержимое ее кошеля монахиня вытряхнула на узкий каменный алтарь и, увидев кинжал, бросила на Катрин косой взгляд.

– Странный предмет для женщины, которая не должна иметь другой защиты, кроме молитвы.

– Это кинжал моего супруга! – сухо ответила Катрин. – Я никогда с ним не расстаюсь и выучилась защищаться им от бандитов!

– Которые, конечно, очень даже заинтересуются вот этим! – сказала монахиня, показывая на перстень.

Гневный жар ударил в лицо Катрин. Тон и манеры этой женщины ей не нравились. Она не воспротивилась желанию немедленно заткнуть ей глотку:

– Мне подарила его сама королева Иоланда, герцогиня Анжуйская и мать нашей королевы. Вы что, видите в этом какой-то грех? Я сама…

– Да, да, вы, конечно, знатная дама? – отрезала та с саркастической улыбкой. – И очень любите драгоценные камни, да? Что вы на это скажете… знатная дама?

Под носом у разъяренной Катрин она развернула маленькую тряпочку, которую молодая женщина только что заметила. На грязной ткани засияли пять рубинов.

– Что это? – вскрикнула Катрин. – Я их никогда не видела.

Монахиня схватила Катрин за руку и потянула ее из часовни наружу, крича:

– Братья! Арестуйте! Рубины, вот они! А вот воровка!

Покраснев от ярости и стыда перед направленными на нее изумленными взглядами, Катрин резким движением вырвала руку из сухонькой руки монашенки.

– Я ничего не брала!.. Эти камни мне подложили.

Гневный ропот паломников прервал ее. Катрин с ужасом поняла, что они ей не верят. Разозленные задержкой в пути и павшим на них подозрением, все эти смирные до этого момента люди были готовы превратиться в настоящих волков.

Тут на сцену выступила Эрменгарда.

– Перестаньте горланить! – взревела она. – Вы совершенно обезумели! Обвинить в воровстве знатную даму?.. Знаете ли вы, о ком говорите?

– О воровке, – пронзительно взвизгнула монахиня. – О бесстыднице, у которой припрятан перстень, наверное, тоже ворованный.

На этот раз она вынуждена была замолчать. Тяжелая рука Эрменгарды поднялась и изо всех сил влепила ей пощечину. И все пять пальцев отпечатались на щеке монахини красным пятном.

– Научитесь вежливости и сдержанности, сестра моя! – вскричала она. – Боже правый, если все монастыри населены такими гарпиями, видно, Бог не особенно счастлив в собственном доме! – Потом, повысив голос, она громыхнула: – Беро, к оружию!

И прежде чем пораженные паломники попытались помешать, трое бургундцев направили лошадей в середину круга, оттеснив женщин к часовне и образовав живое укрепление между ними и толпой. Беро выхватил длинную шпагу, а его люди, отцепив большие луки, висевшие у них на плече, вставляли в них стрелы. В глубоком молчании паломники следили за этими действиями. Эрменгарда торжествующе улыбнулась.

– Первый, кто двинется, не сделает и трех шагов! – сказала она резко. Затем, изменив тон и став любезной, сказала: – Теперь, когда силы пришли в равновесие, пожалуйста, побеседуем!

Несмотря на угрозу, Жербер Боа сделал два шага вперед. Один из воинов натянул лук, но графиня удержала его руку.

– Могу я сказать?

– Говорите, мессир Боа!

– Точно ли так, действительно ли рубины были найдены на этой…

– У меня! – вскричала Катрин. – Но перед Богом клянусь, что не знаю, как они ко мне попали!

– С одной стороны, очевидно, что вор пойман, – продолжал Жербер. – С другой стороны, только утверждение этой женщины…

– Брат мой, – прервала его Эрменгарда в нетерпении, – если вы станете упорствовать и обходиться с мадам Катрин как с виновной, я лишу вас слова. Могу я знать, что вы собираетесь предпринять?

Клермонец с презрением уставился на Катрин, которая буквально дрожала от ярости. Жербер обратился к Эрменгарде:

– Единственно правильное решение: отдать… мадам Катрин святым отцам, пусть они отведут ее в Конк, где суд аббата…

– Где ее разорвет в куски толпа гораздо раньше, чем она доберется до аббатства! Нет, мессир, она не вернется в Конк. Послушайте следующее: рубины найдены, и это главное! Унесите их, господа монахи, верните их вашей святой… вместе вот с этим! Так вы будете вознаграждены за труды!..

Она бросила тому из монахов, который стоял ближе, увесистый кошелек.

– А что касается нас, вы оставите нас в покое!