Работа над ошибками - Кэтрин Полански Страница 7

— А мне можно будет погладить лошадок, Тайрен? — Глаза девчушки сияли.

— Почему нет? — Он улыбнулся.

Синди повернулась к матери.

— Ну, мамочка? Мамочка-мамамусечка…

Тайрен тряхнул волосами, тяжелые пряди разлетелись, открывая традиционные маорийские татуировки на щеках. Дженна раньше обожала гладить их кончиками пальцев… и сейчас бы погладила, если бы это не было так невозможно.

— Так что, Дженна? — холодно поинтересовался Тайрен.

Это был вызов — тот самый, бояться которого она больше не имела права. Она поняла, что кивает.

— Ладно, хорошо.

Довольная Синди защебетала:

— Я скажу моей тете Марте! — И понеслась в дом.

— Замечательный ребенок, — сказал Тайрен.

Голос его стал чуточку мягче. Дженна вспомнила, как они в первый раз говорили о детях. Тогда Тайрен смотрел на нее совсем по-другому. И говорил по-другому, и вообще, все это было в прошлой жизни, хватит уже, хватит!..

— Спасибо. — Дженна старательно улыбнулась.

— А что ее отец? — вроде бы безразлично осведомился Тайрен.

Дженнина улыбка исчезла.

— То есть?

— Твой муж. Где он?

— Тебе уже известно, что мы давно не вместе, — быстро проговорила она, поднимаясь с травы.

— Просто меня замучило любопытство, почему ты оставила девичью фамилию?.. — Тайрен помолчал, но ответа так и не дождался, поэтому продолжил: — Послушай, я, собственно, собрался подождать до завтра. Но, может быть, начнем прямо сейчас? Тебе не кажется, что я уже достаточно подождал, чтобы, наконец, узнать правду?

— Ты… правду?

Дженна вдруг засуетилась, схватила кувшин с маленького столика, тут же решила вернуть его обратно, а он вдруг упал на кафель. Пока осколки фарфора вместе с лимонадом и льдом брызгами летели во все стороны, она пыталась успокоиться. Присела на корточки и начала собирать осколки. Тайрен мгновенно оказался рядом.

Впрочем, она могла немного перевести дух. Он хочет слышать правду. Но какую правду?

Дженна вздрогнула и выронила осколок. Из указательного пальца на пол закапала кровь.

— Ты порезалась. — Тайрен потянулся к ее руке.

— Ерунда, все хорошо. — Руку она резко отдернула. Вот в чем она сейчас нуждалась меньше всего, так это в прикосновении Тайрена. Это окончательно спутает мысли и уничтожит ее решимость.

— Дженна, дай я посмотрю, — настаивал он.

— Нет, ерунда, правда.

Тем не менее он взял ее руку в свою. Разве это было для него не нормально? Он всегда так делал раньше. Может быть, в нем и осталось что-то от того человека, каким он был четыре года назад… Дженна смирилась со своим бессилием и просто чувствовала его сильные руки, его теплые осторожные прикосновения. У нее была всего лишь крохотная царапинка, хотя ранка очень сильно кровоточила, но Тайрен отнесся к ней до смешного серьезно. Он схватил тающий кубик льда и прижал к порезу.

Дженна шумно вздохнула.

— Не больно? — прошептал он, аккуратно водя ледяным кубиком по ее пальцу. — Разрез совсем не глубокий. Шрама не будет.

Она незаметно рассматривала его, как бы со стороны. Ее взгляд скользнул по его шее, задержался на расстегнутом воротничке рубашки. Какая у него гладкая, загорелая и мускулистая грудь. Когда-то она чувствовала эту грудь под своими руками и… своей грудью. Растаявшая водичка покатилась на запястье, где бешено билась жилка.

— Дженна, ужин готов.

Мартин голос долетел, как из другого мира. Дженна отняла у Тайрена свою руку, отвела взгляд и встала.

— Ты должна продезинфицировать ранку. — Тайрен тоже выпрямился. Такой пустяк — эта ранка, и все же — ниточка для общего разговора.

Она кивнула.

— А мне пора. — Он приложил ладонь к груди на уровне сердца в традиционном маорийском жесте прощания, повернулся и пошел к калитке.

Последний шанс! Последняя возможность воспользоваться ситуацией и обойтись без завтрашней встречи.

— Тайрен! — начала она. — Так насчет завтрашнего дня…

Он обернулся.

— Да?

Дженна прикусила губу. Просто смешно. То, что неизбежно, нужно уметь выдерживать. Тайрен заслужил право узнать правду. Тем более, он настаивает на своем праве. Не важно, как завтра пройдет «визит», но с его последствиями она справится. По крайней мере, они оба сбросят четырехлетнюю ношу. Дженна набрала побольше воздуха.

— Мы приедем.