Летние секреты - Барбара Фритти Страница 7

Эшли приказала себе отбросить несвоевременные эмоции, повторяя словно мантру: «Я взрослая, двадцатишестилетняя независимая женщина, сделавшая карьеру. Пора повзрослеть и не поддаваться чувствам. Соберись, тряпка».

Сестры, конечно, не плачут над сентиментальными сериалами телеканала «Холлмарк» и не размягчаются, как воск, вспоминая о прошлой жизни, — ей тоже не стоит.

Как только Эшли вытащила резинку из сумки, причал довольно сильно закачался, и она машинально оперлась на руку, чтобы не упасть. Какая непростительная ошибка для человека, страдающего аквафобией! Она только охнуть успела, когда увидела полосу вздымающейся зеленовато-голубой воды между пристанью и лодкой. Зрелище завораживало, не отпускало. Она хотела отвернуться, но не могла.

Сколько раз она смотрела на воду? Сколько раз вода была ее другом, когда она играла с дельфинами и купалась в мягких волнах? «Вот это действительно важно. Закрой глаза и сосредоточься на приятных воспоминаниях», — твердила она себе в полном отчаянии. Наружу рвались другие воспоминания: волны вырастали до высоты небоскребов, обезумевшая вода угрожала поглотить все вокруг. Эшли снова покачнулась. Она боялась пошевелиться, погрузиться в страшную пучину, откуда никогда никому не вернуться.

— Эй, Эшли? Это ты?

Сквозь накрывшее ее паническое удушье девушка услышала свое имя, произнесенное хриплым голос, который пытался достучаться до нее откуда-то издалека. Но когда она оглянулась, то увидела мужчину, подошедшего незаметно и стоявшего близко к ней. Выцветшие голубые джинсы обтягивали длинные худые ноги, голубая футболка плотно облегала торс и свободно болталась вокруг талии. Девушка все еще находилась под магнетическим действием бушевавшего моря. Она скользнула взглядом по его телу и заставила себя отвернуться, прежде чем добралась до ямочки на подбородке, до слегка искривленного носа, сломанного на футболе в школьном возрасте, и песочного цвета волос со светлыми, выгоревшими на солнце прядками, за которые он никогда не платил ни цента парикмахеру. К сожалению, она не смогла удержаться и не встретиться взглядом с его глазами — карими с золотыми крапинками.

— Шон, привет! — пробормотала она, медленно поднимаясь на ноги.

Шон Эмберсон возвышался над ней, несмотря на ее высокие каблуки. Практически образцовый мужчина шести футов четырех дюймов роста. Он раздался в груди, мускулы обрели прекрасную форму за годы, что Шон занимался строительством лодок и греблей. Она откашлялась, пытаясь успокоиться и скрыть свое смущение. «Мало мне шторма, так теперь еще Шон нарисовался на горизонте — вот уж кого невозможно игнорировать. Я нутром чувствовала, что он притащится. Его родители все еще живут на острове, развивают свой бизнес — строят яхты, и семейное дело в один прекрасный день перейдет к Шону. Но одно дело знать, что он вернется домой, а другое — увидеть его во плоти. А это, однако, большая разница!»

— Когда ты вернулся? — выдавила из себя Эшли.

— Вчера. Скучала по мне?

— Я… — Эшли беспомощно пожала плечами. — Давненько это было.

— Прошло почти два года, как я приезжал сюда в последний раз. Пробыл целую неделю, но тебе удалось тогда ускользнуть от меня.

— Правда? Не помню.

— Врешь, плутовка. Помнится, ты внезапно заболела очень заразным гриппом. Даже входную дверь не приоткрыла. Мне пришлось звать тебя из холла вашего дома. А перед этим ты сочинила, что поранилась ядовитым плющом, а до этого…

— Прекрати. Разве я виновата, что заболела, когда тебе посчастливилось приехать в город?

Эшли не собиралась признаваться, что всякий раз трусливо пряталась от парня у себя в квартире. Дул порывистый ветер, волосы закрывали лицо, она вспомнила о резинке, которую держала в руке. Привычным движением собрав волосы в конский хвост, она кожей чувствовала на себе его пристальный цепкий взгляд.

— Я рад, что ты не отрезала волосы, — заметил он. — Они все такие же потрясающие…

Эшли смущенно молчала: голос Шона разжигал в ней опасные чувства. Она любила этого человека, любила сильнее всего на свете. Но между ними все кончено. Это наваждение длилось долго и не оставляло ее в покое даже после того, как Шон уехал. Лишь бы он поскорее снова покинул остров, потому что гораздо легче, когда его нет поблизости. Она постаралась бы забыть его, попробовала бы жить дальше без него.

— Ты приехал на выходные навестить семью? — спросила Эшли, надеясь, что так оно и есть на самом деле.

— Не совсем… Я примчался в Каслтон на… гонки.

— Серьезно? А кто говорил, что никогда никаких гонок?

— «Никогда» — это слишком растяжимое понятие. Я только что закончил реконструкцию лодки «Фридом Райдер» Стэна Бейкера. Он попросил меня погонять вместе с ним в Каслтоне и на Гавайях, а я принял предложение. Пора мне уже поучаствовать в гонках на лодке, которую я помогал строить.

У Эшли земля ушла из-под ног, она была потрясена и пробормотала:

— Ты не гонщик…

— Кто сказал, что я не могу им стать? — бросил парень с вызовом.

— Ты не можешь быть гонщиком, Шон. Твои родители не переживут этого.

— Мои родители не умрут, но полагаю, я мог бы.

Он впился в нее взглядом, пытаясь прочесть на ее лице ответ, который Эшли могла ему дать или не решалась произнести вслух.

— Зачем рисковать? — спросила она вместо этого.

— Потому что я… — Шон покачал головой, — ищу приключений себе на… Ну, мне не сидится на одном месте. С колледжем ничего не вышло. Ни на одной работе не могу удержаться.

— У вас же семейное дело. Я слышала, твой отец говорил кому-то, что спит и видит счастливый момент, когда ты вернешься и займешься бизнесом.

Нельзя сказать, что Эшли разделяла чаяния родителей Шона. Если этот непоседа вернется домой навсегда, ей придется уехать — этот остров слишком мал для них обоих.

Все дело в Шоне, он занимает слишком много места. Рядом с ним она всегда чувствовала себя крошечной — дело не только в росте и косой сажени в плечах, а в его личности. Он такой нетерпеливый, напряженный, беспокойный. Эти свойства невольно передавались ей, сводили с ума, она становилась слегка тронутой рядом с ним.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но что-то мне подсказывает, что ты обрадуешься, если я буду держаться подальше отсюда, — бросил он.

— Мне совершенно все равно, — покривила душой Эшли.

— Черт побери, Эшли! — взорвался он, от огорчения хлопнув себя по бедрам. — Не говорит так. Не притворяйся. Не изображай, будто мы ничего не значили друг для друга.

— Может быть, когда-то, давным-давно.

— Что ж, ты все сказала.

— Тебе это теперь уже безразлично, — прошептала она.

Шон долго смотрел на нее, потом покачал головой.

— Конечно, теперь мне все равно.

Ответ, который она ожидала услышать, но ей все почему-то было так больно. Эшли вздохнула, но не собиралась выдавать своих чувств.