Роза Йорков - Жюльетта Бенцони Страница 7

— Разве вы там были?!

— Ну конечно! Мы как раз пили аперитив в рабочем кабинете моего дорогого друга перед тем, как идти обедать в «Трокадеро». Иначе как бы я могла утверждать все это с такой уверенностью? Конечно, прессе мало что известно. Начальник полиции Уоррен, который ведет следствие, закрылся, как устрица, и приказал всем держать язык за зубами.

— Тем любезнее с вашей стороны, кузина, что вы так откровенны с этими господами, — заметила леди Уинфилд, с недоверием приглядываясь к обоим иностранцам.

— Не говорите глупостей, Пенелопа. Мы все тут люди одного круга. Видите ли, дорогой князь, против Анельки, — к сожалению, такой юной, — сыграло то, что они с мужем очень громко ссорились. Ссоры бывали постоянно, и в тот ужасный день, как раз перед моим приездом, они в очередной раз очень сильно повздорили. Сэттон слышал, как леди Фэррэлс крикнула: «Клянусь, все будет кончено! Я не стану вас больше терпеть!» Эрик вышел, хлопнув дверью, но когда мы все собрались у него в кабинете, он стал жаловаться на головную боль. И тогда его молоденькая жена, которая, казалось, была в совершение нормальном состоянии и, возможно, даже несколько раскаивалась, предложила ему порошок против мигрени, за которым сама отправилась к себе в спальню. Проявление доброй воли, не так ли? Маленький шаг к примирению?

— Выпив лекарство, сэр Эрик тут же упал мертвым? Не считаете ли вы, что, если бы леди Фэррэлс задумала избавиться от своего супруга, она бы сделала это более изобретательно и уж безусловно не при таком скоплении зрителей? — высказал свое суждение Адальбер, слушавший леди Дэнверс с большим интересом.

— И я, и ее светлость думаем точно так же, — вновь вступила в разговор леди Уинфилд. — Я склонна обвинить в несчастье кого-нибудь из слуг. Кто наливал это несчастное виски? Дворецкий? Лакей?

— Лакей поступил на службу к Фэррэлсам совсем недавно. Поляк, соотечественник Анельки по имени Станислав, он служил когда-то у ее отца. Она случайно встретилась с ним и, узнав, что тот находится в бедственном положении, решила помочь ему, взяв в штат на Гросвенор-сквер. Очень славный мальчик, к слову сказать, свои обязанности исполнял с подобающей скромностью. К несчастью, он исчез раньше, чем приехала полиция.

Морозини при этом известии поперхнулся чаем. Прокашлявшись, он «переспросил:

— Исчез? А Анельку арестовали? Но нужно же было немедленно догнать его!

— Не сомневайтесь, в Скотленд-Ярде знают свое дело!

Полицейские тут же пустились по его следам! Но к сожалению, похоже, что этот Станислав нашел путь к сердцу нашей юной леди, что, конечно, не делает ей чести. Когда инспектор сообщил, что его нигде не удалось найти, она разрыдалась, лепеча, что он, должно быть, испугался, но непременно вернется, что ей было бы больно думать, что он ко всему этому причастен… в общем, лепетала нечто в этом роде, я сейчас уже толком не помню. Но чего не забуду никогда в жизни — так это приступа ярости секретаря. Без малейшего колебания он грубо оскорбил это бедное дитя, заявив, что нет ничего удивительного в том, что она пытается защитить своего любовника. Ужас, настоящий ужас, уверяю вас! Но больше я вас пугать своими рассказами не буду. Просто потому, что больше ничего не знаю. Свидетельские показания брал у меня сам начальник полиции, человек отменной любезности. После он лично отвез меня домой, и должна вам сказать, что больше никаких дел с полицией я не имела, — с удовлетворением сообщила старая дама. Сознание того, что она сыграла в трагедии столь важную роль, доставляло ей живейшее удовольствие. — Однако вы побледнели, князь, — вновь заговорила она. — Кажется, эта трагическая история не оставила вас равнодушным.

Это было мягко сказано. Услышанное потрясло Альдо до глубины души. На миг он даже позабыл, где находится. Адальбер постарался прийти ему на помощь. Еще со своей первой встречи с леди Дэнверс он понял, что герцогиня звезд с неба не хватает, и значит, ее проницательности не приходится опасаться, но он боялся, как бы горячая кровь итальянца не подвигла его на какое-нибудь безумство. Поэтому он поторопился задать вопрос, который должен был немного разрядить атмосферу.

— Газеты ничего не пишут об этом, но я не сомневаюсь, что граф Солманский поспешил на помощь дочери. Отец не может не быть потрясен таким известием, — прибавил он лицемерно.

— Нет, он еще не приехал, но, очевидно, скоро приедет.

Когда разыгралась драма, он находился в Нью-Йорке, где женил своего сына на какой-то там наследнице. Но приехать граф должен. Сейчас он, верно, на борту «Мавритании» держит путь в Ливерпуль. Однако давайте поговорим о чем-нибудь другом, друзья мои! Эта злосчастная история мне горька вдвойне, потому что я очень любила Эрика Фэррэлса! Материнской, я бы сказала, любовью. Я познакомилась с ним, когда он был еще совсем юным. Давайте поговорим о вас, князь!

Я полагаю, что вы приехали в Лондон ради алмаза, из-за которого изведено уже столько чернил и сломано столько копий?

Альдо, уже несколько успокоившийся, подавил вздох.

Сейчас ему было куда приятнее заняться светской болтовней, чем представлять себе Анельку, защищающую лакея, которого Сэттон без малейшего колебания назвал ее любовником спустя четверть часа после смерти мужа. Анельку, в черном платье сидящую на кровати в тюремной камере и думающую об этом Станиславе, который неведомо откуда свалился и которого она взяла в дом Фэррэлса по причине, известной только ей одной. Альдо не верил ни секунды, что это был порыв милосердия по отношению к попавшему в беду соотечественнику. И вдруг в голове у князя промелькнула догадка, вполне возможно, глупая, но настолько важная для него, что он даже перебил герцогиню, которую Адальбер вовлек в увлекательный разговор о египетских драгоценностях.

— Простите меня, ваша светлость. А вы уверены, что лакея звали Станислав?

Лорнет метнулся в сторону Альдо со скоростью пистолетного выстрела.

— Уверена! Что за странный вопрос?

— Но он небезоснователен. А может быть, его звали Ладислав?

— Нет, нет! Вы сами знаете, что все польские имена похожи одно на другое, даже те, на которых не сломаешь себе язык, но я могу поклясться, что звали его Станислав. А теперь скажите мне, почему это так важно?

Трудно уклониться от ответа и не показаться невежливым, особенно если твоя собеседница герцогиня. Альдо предпочел перейти на шутливый тон.

— Да нет, никакой особой важности. Язык опередил мысли, только и всего. Просто я вспомнил, что в Варшаве, где я впервые встретил графиню Солманскую, она часто виделась с неким Ладиславом и, по-видимому, была им увлечена. Фамилии его, на которой как раз можно язык сломать, я не запомнил, — прибавил он со своей самой обольстительной улыбкой.

— Не мучьте себя, не старайтесь вспомнить, милый друг, — снисходительно сказала герцогиня, похлопав Альдо лорнетом по рукаву. — Это все такие мелочи! Поляки — невозможный народ, и мой бедный Эрик поступил бы куда разумнее, оставшись холостяком, что подходило к нему как нельзя лучше.