Партия для ловеласа - Вера Колочкова Страница 7

Игорь понимающе кивал и тоже, как Вероника, разводил руками. Ну да, не было у него своей квартиры. Да и потребности жить отдельно от родителей у него до тридцати лет тоже как-то не образовалось. Ну, жили они и жили себе в своей трехкомнатной, друг другом очень довольные, и ни малейшего по этому поводу невроза-раздражения не испытывали. Правда, потребность такая все-таки срочно вышла на первый план с появлением в его жизни юной Вероники. Очень, очень срочно вышла. Потому что, как ни странно, мама его восторгов по поводу будущей супруги совсем не разделила. Да и папа тоже. Своим предвзятым, конечно же, взглядом они разглядели в ней ту еще темную лошадку и выбора сына не одобрили. То ли слишком молода она для их сына была, то ли легкомысленна, Вероника уж и не помнила в точности. И совсем по этому поводу не комплексовала. Подумаешь — свекрови будущей не понравилась! И слава богу, что не понравилась. По крайней мере, претендовать на нее так же мазохистски, со всеми потрохами, как мама, не будет. Не будет, слава богу, выковыривать из нее всеми силами то внутреннее, которое выковыриваться вовсе не желает и прячется где-то в ней, трясясь от страха за свое право на существование.

Но свадьба эта, вопреки сопротивлению Александры Васильевны, все ж таки состоялась. И квартирный вопрос для Вероникиного срочного бегства-замужества сам собой решился неким приятно-неожиданным подарком. Таким неожиданным, что Вероникина мать Александра Васильевна и не знала — то ли плакать ей от радости, то ли смеяться по этому случаю. Так вроде бы все хорошо поначалу на этой дочкиной свадьбе для нее сложилось…

Муж Александру Васильевну оставил, когда Веронике исполнился годик. Надо сказать, с замужеством этим тоже все как-то странно произошло. Потому что в свои тридцать пять она ни о каком таком замужестве и не мечтала, и вдруг повезло — посватался к ней один вдовец. Нахвалил ее ему кто-то — мол, живет бобылкой одна себе женщина, подруг-друзей вовсе никаких не имеет, и рассудительная, и порядок любит… Вот и сошлись они с Вероникиным отцом, и целых два года бок о бок прожили. Казалось Александре Васильевне, что очень даже хорошо прожили. Так, как надо. А только с рождением Вероники не заладился почему-то их брак. Затосковал ее муж, сам на себя не похож стал. И почему, непонятно… Она же так старалась устроить семейную их жизнь по правильному сценарию! Потому как что такое в семье муж, скажите? Муж — это носитель в дом достатка. Муж — это стена, за которой женщина должна заниматься своими святыми обязанностями по воспитанию детей. Посвящать им себя полностью и без остатка, на материальные проблемы никак не отвлекаясь. И вообще, нечего этому мужу даже и близко подходить к ее дочери… Зачем это? Пусть бы лучше о новом жилье для них подумал! Зачем, например, его мамаше большая двухкомнатная квартира, скажите? Ребенку простор нужен, а тут какая-то комната в коммуналке… Да он обязан просто взять и переселить свою маму в эту коммуналку, а им с дочерью обеспечить законный двухкомнатный комфорт… Она и до свекрови даже пыталась донести такие понятные, в общем, свои требования, да только не получилось у нее ничего. Та, конечно, слушала ее длинные да правильные речи о разделении обязанностей в семейной жизни как необходимости построения правильных отношений между супругами и только кивала. Странно так кивала и все посматривала на сына сочувствующе. Так и ушел ее муж обратно к маме жить. Не состоялось у них семейного счастья. Правда, он пытался, конечно, в процесс Вероникиного воспитания-формирования нагло влезть, и даже из суда какие-то глупо-непонятные бумажки ей приходили, но потом отступился. Понял, видно, что дочь у матери даже на расписанное в тех бумажках время отнять нельзя. Еще чего те судьи придумали — два раза в неделю отпускать Веронику к отцу и бабке… Ага, размечтались…

А потом ее бывший муж в экспедицию какую-то северную надолго подался. Деньги на Вероникино воспитание хорошие от него приходили, тут уж претензий к несостоявшемуся супругу она не имела. Не нуждались они ни в чем с дочкой. Она даже смогла после того, как ее декретный отпуск закончился, позволить себе удовольствие уволиться и не ходить больше на эту противную и малооплачиваемую службу, потому как у нее теперь в жизни главным другое было — воспитание ребенка, а не какая-то там скучно-занудная бухгалтерия. В общем, хотел этого или не хотел бывший ее муж, а вышло именно так, как правильно. То есть так, как она и говорила всегда про это разделение супружеских обязанностей. Отец дочкин, выходит, теперь занимался материальной стороной дела, а она полностью себя отдала духовно-воспитательной…

Появился ее незадавшийся супруг со своих денежных северов, когда Веронике уже десять лет исполнилось. Пришел к ним, посидел около Вероники виновато, всплакнул зачем-то, пуская скупые слезы в северную отросшую бороду, и опять исчез надолго. И снова вдруг сюрпризом выплыл на Вероникиной свадьбе. Да еще каким сюрпризом! Взял и выложил перед молодыми в качестве свадебного подарка дарственную на квартиру для дочери. Ту самую квартиру, хорошую, двухкомнатную, в которой мама его жила, пока не померла. У Александры Васильевны аж дух захватило от такой его щедрости… Вот ведь как хорошо все складывалось! Она, пока за тем свадебным столом сидела, уж и прикинуть все успела, как они эту квартиру да ее комнату поменяют на большую трехкомнатную, и будет ее дочка теперь уж навсегда при ней и никуда от нее не денется… И так ей не терпелось своими планами с молодыми поделиться! Так не терпелось!

Да только не тут-то было. Странно, очень уж странно повел себя Вероникин Игорь после свадьбы. Прямо до крайней обиды ее довел. Ну никак не мог понять, что они с дочерью составляют единое и нераздельное целое и что она вовсе ему никак бы не помешала, если б с ними вместе остаток жизни прожила… Зря она все-таки смалодушничала да позволила дочери выйти за этого Игоря замуж. Отвратил-таки он дочь от матери, воспрепятствовал всячески их общению. И Вероника, судя по всему, под это дурное влияние его попала — ничегошеньки теперь она о ее жизни не знает! Вот и выходит, что, кроме крайней обиды на дочь, ей теперь и жить больше нечем… Она даже с матерью Игоря решилась поговорить на эту тему, да только ничего из их беседы толкового не вышло. Ольга Артемовна выслушала, конечно, все ее претензии в адрес Игоря, улыбнулась вежливо и ловко попыталась уйти от разговора. Когда же Александра Васильевна совсем уж основательно наехала на нее своими требованиями «повлиять» на сына, все-таки выложила свою точку зрения на создавшуюся проблему, суть которой сводилась к тому, что «молодые и сами разберутся в своей жизни, и не нужно им никакого постороннего вмешательства…».

— То есть как, простите, постороннего, Ольга Артемовна? Вы что такое себе позволяете? — опешила от такой наглости Александра Васильевна. — Как вы не понимаете, что мы с дочерью не можем существовать друг без друга?

— А вы в этом уверены? Вы не ошибаетесь в своих предположениях? По моим наблюдениям, Вероника очень даже неплохо без вас обходится… — на всякий случай отстраняясь от задохнувшейся яростью Александры Васильевны, вежливо проговорила Ольга Артемовна. — Я, конечно, вас где-то понимаю… А хотите, хороший совет дам? Купите себе собаку…

— Вы бы лучше сына своего побольше воспитывали, чем глупые советы давать! Он же просто хам у вас стопроцентный! Он же практически не позволяет мне с дочерью видеться! Я даже не знаю теперь, что происходит в ее жизни… Не бегать же ей ко мне тайком, в самом деле!