Не бойся быть моей - Татьяна Тэя Страница 7

Утренний разговор с Ириной дался ему сложно, вообще он уже и не помнил, когда они в последний раз разговаривали без взаимного напряжения. Кажется, оно копилось между ними годами. И только совсем недавно он понял, что тому была веская причина.

Переодевшись в удобные джинсы и футболку, Шереметев спустился на почти безлюдный первый этаж. Народ то ли разъехался по делам, то ли ещё не проснулся. Кроме запаха, с кухни долетало и нестройное пение Алисы, он слышал, как она гремела кастрюлями и сковородами, вторя приглушённому радио.

Решив не прерывать процесс готовки, Антон отправился в кабинет дяди. Роман уже сидел за столом с чашкой кофе и что-то просматривал на ноутбуке. Ни на секунду не отвлекаясь и даже не поднимая головы, он произнёс:

–Утро доброе. Как спалось, Антоша?

Шереметев закрыл за собой дверь и присел в кресло справа от стола.

–Мда… на КАДе две аварии, грузовик провалился под асфальт, на перилах Банковского моста вандалы повредили позолоченные шарики… в Питере как всегда жизнь кипит,– хохотнул Ерохин.– Впрочем, пора завязывать с утренними новостями. Жалко, как у Булгакова уже не получается. Я бы и рад газет не читать, да откроешь интернет, они, новости эти, сами на экране выскакивают.

Он закрыл крышку ноутбука и откинулся на спинку кресла.

–Как думаешь, дядя, я неправ?– без лишних вступлений заговорил о своём Антон.– Я про Ваню. Знаешь, сначала было так хреново, что я решил держать дистанцию, смотреть первое время на него не мог, а потом… откатило. Понял, что натворил. Теперь Ира артачится.

Ерохин с горечью усмехнулся. Одной из его отличительных черт было умение вызвать доверие. Это крайне пригождалось в бизнесе, а ещё в добывании информации. Ведь кто владеет информацией, тот владеет миром: или как там говаривал Ротшильд?

–Я не осуждаю тебя, Антоша.– Шереметев еле заметно поморщился, Антошей его сейчас называла разве что мама, да и то довольно редко.– Особенно после того, что произошло между тобой и Иркой.

Для его семьи Ирина навсегда так и осталась просто Иркой. Девочкой из ниоткуда – без полезных связей и важных родственников. Ему всегда на это указывали, теперь же у родни был лишний повод напомнить об этом с присказкой из разряда: амы же говорили!

–Но он ещё совсем малыш, навряд ли ему будет понятно, почему мы с его мамой больше не вместе.

–Нет, навряд ли семилетнему малышу надо знать, что его папа вовсе не является его биологическим отцом. Сейчас так точно не надо.

Шереметев устало провёл ладонью по лицу и покивал. Конечно, он даже не представлял, как вообще у него язык повернётся, сказать Ванюшке такое.

–А ты как Лёве об этом сообщал?

–Здесь другая ситуация. И я всегда знал, что Лев – не мой сын.

Антон ничего не успел ответить Ерохину, потому что после слов дяди дверь в кабинет приоткрылась и внутрь заглянула Виктория, уточняя, можно ли войти.

Шереметев резко обернулся на её голос, он полночи думал о ней, в какой-то момент ему уже подумалось, что он обознался, что Вика не могла быть той беременной девушкой, но сходство, конечно, было колоссальным. Искушение расспросить дядю о Вике подробнее было огромным. Он сразу заметил, что отношения между ними двумя были какими-то странными. Ерохин не походил на любящего свёкра, да и Виктории было далеко до прилежной невестки.

–А, Виктория, заходи.

–Простите, не знала, что вы заняты. Я позже загляну.

–Я же сказал,– с нажимом произнёс Ерохин,– что выходить не обязательно. Антоша мой племянник, он ведь не может быть лишним в моём же доме, верно?

Их взгляды задержались друг на друге, потом Вика переключила внимание на Антона.

–Конечно, верно.

Она устало вздохнула, вошла в кабинет, закрыла за собой дверь и встала рядом со столом Романа Сергеевича. На ней было лёгкое белое платье с вырезом-каре, от которого Антон не мог отвести глаз.

–Я ещё не говорил, что Виктория – моя муза.

–Нет.

–Самая элегантная, сама породистая, самая уникальная из всех девушек. Я люблю играть роль её свёкра-босса перед друзьями.

Шереметьев усмехнулся и долгим взглядом посмотрел на Вику.

–Ты модель?

Первый раз с момента их вчерашней встречи он обратился к ней напрямую.

Вика сфокусировала всё своё внимание на гладкой поверхности стола, смахивая невидимые глазу пылинки.

–Ты удивлён?

–Нет.

Между ними скапливалось напряжение, Антон лишь надеялся, что дядя его не заметит.

–Через пару месяцев у нас конкурс в Париже, Виктория сейчас много работает над нашей победой,– Роман Сергеевич хохотнул над собственным каламбуром.

–Я ни разу не видел её ни в одном журнале,– вставил Антон.

–И как часто ты листаешь модные журналы, племянник? Уверен, ты даже на страницу с гороскопом не заглядываешь,– Ерохин снова хмыкнул.

Виктория попыталась изобразить сладкую улыбочку на губах, но лицо будто одеревенело. Слава Богу Ерохину позвонили и он, сказав, что у него посетитель, вышел встречать гостя.

–Ни минуты покоя,– напевал он, удаляясь и оставляя Антона с Викой наедине.

Вика раздражённо прикусила губу, повисшее молчание было невыносимым, никто не решался заговорить первым. В конце концов, решив не быть размазней, она направилась к выходу из кабинета.

–Как твои дела?

Низкий чуть хриплый голос остановил её почти на пороге. Вика лишь крепче сжала пальцы вокруг дверной ручки.

–Прости?

–Ты понимаешь, о чём я.

Она обернулась и вопросительно подняла брови.

–Ну, так как твои дела?

Его раздражало её напускное равнодушие и удивление, словно она не понимала, о чём это он тут говорит. Шереметев никогда не позволял себя выставлять дураком, так что и в этот раз, не получив ответа на вопрос, заговорил ледяным остужающим голосом.

–Кстати, я собирался спросить Романа Сергеевича о тебе. Ты знаешь, те обстоятельства, при которых мы познакомились, кажутся мне какими-то странными…

Виктория застыла, и Антон увидел, как её ледяные серые глаза буравят его со смертельной мощью. Она, было, открыла рот, чтобы ответить, но потом передумала и подошла ближе, видимо, чтобы не кричать через комнату.

–Для друга семьи ты слишком наглый.

–А я не друг, я любимый крестник Романа Ерохина.

–Да уж вижу, любимый крестник, который никогда не навещает семью.

–Судя по твоему поведению, о том, что случилось две недели назад, знаем только ты и я,– вернулся Антон к изначальной теме своего вопроса.– Я не понимаю, как…

–А ты и не должен ничего понимать. Это тебя не касается.