Кольцо призрака - Софья Прокофьева Страница 7

Анна откатилась в сторону. На плечо ей упал толстый атласный шнур. Она невольно схватилась за него, потянула к себе. Ей показалось, этот шнур нечто единственно реальное в плывущем, расползающемся мире. Раздался послушный звон, но шнур тут же истаял, ïропало ощущение плотности скользкого шелка. Ее рука держала пустоту.

– Придут же… Ведь ты не знаешь, кто придет, – простонал Андрей. – Но пусть только сунутся, посмеют…

– Кто? – беззвучно прошептала Анна. – Господи, я больше не могу…

И зажегся свет. Словно ломтями хлеба прикрыли огонь, и течет себе свет сквозь мякиш и поджаристую корку. Анна поспешно натянула на себя край простыни, прикрыла грудь, с жадностью огляделась. Плыл старинный корабль, заключенный в широкую красного дерева раму. Кресло. Ее платье свесило один рукав до полу. Анна боялась поднять глаза: там этот бархат, страшные складки. Заставила себя посмотреть. Ничего не было. Тусклая люстра. Леденцы хрустальных подвесок. Никаких осколков на полу. Но она же точно что-то уронила, еще как грохнуло, зазвенело.

– Мне пора, меня ждут… – голос ее прозвучал как чужой.

– Анна, Анна! – Андрей уткнулся лицом в ее колени, целуя их сквозь простыню. Ее невольное движение отодвинуться заставило его вздрогнуть. – Значит, не любишь? Это невозможно. Даже не глядишь. Ты не можешь так уйти. Это они. Они тебя напугали. Как все сегодня странно. – Он тяжело вздохнул, словно смирившись. – Сейчас, не торопи меня, сейчас, – повторил он, отворачивая лицо. – Подожди. Сейчас. – Он помолчал, и, когда заговорил, голос его был невыразителен и ровен. – Идем, дождь кончился. Я провожу тебя до метро.

– Я уронила что-то, а осколки где? – теперь, когда он не удерживал ее, Анне стало вдруг легко и спокойно. Значит, можно уйти, это в ее власти. Захочет и уйдет, не так опасно, не западня, ловушка не захлопнулась. – Я так испугалась, Андрюша.

Это слово, ласковое, теплое, подтверждающее его право на нее, заставило его быстро приподняться и посмотреть ей в лицо. Боже мой, как он осунулся, какой бледный, ртутью перекатываются капли пота на лбу. Анна, притянутая силой его взгляда, придвинулась, поцеловала Андрея в висок.

– Анна, Анна, – еле слышно прошептал он.

И тогда Анна наклонилась и упала в его руки. Не было стыда, ее нагота стала теперь единственной одеждой, в которой она могла быть.

– Здесь твое место, здесь, – руки Андрея чуть покачивали ее, и это медленное движение совпало с тихим стуком ее сердца. И вдруг она почувствовала, как хочется спать. Спало уже все ее тело, руки, ноги, с трудом сопротивлялись только глаза. «Так вот оно что», – снова подумала она.

– Спи, – Андрей целовал ее веки, ставшие огромными, выпуклыми. – Все прошло, все хорошо.

– Не туши свет, я боюсь, – сонно-непослушными губами прошептала Анна.

– Не потушу, ты только не бойся. А хочешь, мы купим еще лампу, ты сама выберешь, и она будет гореть.

– Соседи, – не выходя из дремоты, вспомнила Анна. – Надо же, как у тебя все слышно, ходят тут, пляшут, еще инвалид какой-то плюется… А который теперь час, Андрюша?

Это был вопрос из старой жизни. Не все ли равно? Она чувствовала – ход времени изменился, сдвинулся, и даже старинные часы тикают по-другому. Андрей, еле касаясь, провел губами по ее бровям.

– Хочу кристалл… – Анна повернулась, устраиваясь поудобнее.

– Сейчас, – он подтянул колено, чтобы привстать. Но Анна тут же передумала. – Не надо, не хочу, спать хочу. Потом.

– Спи, – прошептал Андрей, – сейчас будет тихо-тихо. – Он шептал еле слышно, но Анна разбирала каждое его слово, и оно, отзвучав, замирало в ней. – Теперь все, ты моя. Ты меня тоже ждала, правда? Только не знала об этом.

И все детское, привычное, родное, то, что прежде было ее жизнью, радостью, гордостью и заботой, вдруг стало убогим, ненужным, стало терять смысл и цвет, удаляться и исчезать.

Анна позволила ему исчезнуть.