Возвращение на Трэдд-стрит - Карен Уайт Страница 7

Внезапно в моем мозгу всплыла розово-голубая пряжа. Я заглянула через стойку.

– Что вы вяжете?

Спицы Нэнси продолжали энергично работать.

– Детские одеяльца. Поскольку мы не знаем, девочка это или мальчик, то вяжем по одному для каждого.

Я посмотрела на пряжу нежных цветов, и на меня накатил приступ паники. Кстати, в последние дни это случалось все чаще и чаще, хотя я и не могла определить ее источник. Я заставила себя думать о таблицах, графиках кормления и плане родов – последний включал эпидуральную анестезию и обезболивание – и начала понемногу успокаиваться.

– Надеюсь, это будет девочка, – сказал я. Слова слетели с моих губ прежде, чем я успела отозвать их назад. Оба набора вязальных спиц застыли на месте. – В смысле, я просто надеюсь родить здорового ребенка. – Я скомкала свое одинокое телефонное сообщение и оставила его на стойке. – Думаю, мне пора на работу.

Я повернулась и зашагала к себе в офис, пытаясь представить себе маленького мальчика с глазами, такими же голубыми, как у его отца, и подумала о том, как, черт возьми, мне найти в себе умственные и физические силы растить мини-копию Джека. Да, я хотела здорового ребенка, но, боже мой, лишь бы только это был не мальчик!

Я открыла дверь моего кабинета и прошаркала внутрь. Он вновь вернулся в состояние, в котором пребывал до экспериментов с фэншуй – Шарлин Роуз считала это необходимым, а я – нет, – и я, пусть отчасти, вновь ощутила себя прежней. Даже рыбки в аквариуме – «водная стихия», как именовала его Шарлин – исчезли, за что я была безмерно благодарна. Я не хотела думать о судьбе двух рыб, чтобы снова не прослезиться.

Бесцеремонно бросив сумочку и портфель посреди кабинета, я направилась к серванту, где у меня хранилась заначка, пакетик с конфетами для Хеллоуина, который я купила на распродаже в аптеке «Теллис» перед тем, как они окончательно закрылись, вместе с давящим бинтом для распухших лодыжек.

Я выдвинула первый ящик, второй и третий, затем в нарастающем паническом безумии заглянула в шкафчики в самом низу. Я знала, что веду себя неразумно, но я ни разу не оставалась так долго без сладкого или шоколада, и потому была в отчаянии.

– Это, часом, не то, что ты ищешь? Софи сказала мне, где искать.

Я обернулась и увидела Джека. Он небрежно развалился на стуле напротив моего стола с пакетиком миниатюрных шоколадных батончиков.

На его лице было написано легкое любопытство, смешанное с лукавством. Я тяжело сглотнула, разрываясь между соблазном вырвать у него из рук пакетик и съесть сладкого и инстинктом самосохранения. Верх взяло второе. Я поспешно повернулась к столу и взяла точилку для карандашей, которой не пользовалась уже лет пять.

– Ага, вот она.

Я села за стол, вытащила из верхнего ящика карандаш и начала его точить.

– Я не припомню, Джек, чтобы у нас с тобой сегодня утром была назначена встреча, и, боюсь, мой график забит до…

Он не дал мне договорить.

– Вряд ли механические карандаши нуждаются в заточке, Мелли.

Где-то в глубине моей груди возникла волна жара и постепенно начала подниматься выше, пока не залила мне лицо. Я перестала точить несчастный карандаш и посмотрела на Джека. Тот улыбался от уха до уха.

– Беременность ничуть тебя не изменила.

– А должна была?

– Я надеялся. – Он поднял руку – не ту, что с пакетиком конфет, – не давая мне продолжить. – Я пришел сюда не затем, чтобы препираться. Я хотел поговорить с тобой. Узнать, как у тебя дела.

– Со мной все в порядке, – быстро сказала я. «Главное, не думать о тебе, потому что от этого у меня болит сердце, а иногда я даже забываю дышать». Я хлопнула ладонями по столу, как будто волшебным образом превращая свою ложь в правду, а может, даже избавляясь от этих мыслей.

– Почему ты злишься на меня? Ведь ты сама отказалась выйти за меня замуж. – Его слова прозвучали тихо, но с чувством. Я не осмелилась посмотреть ему в глаза.

– Ты не звонил. И не спрашивал о ребенке. Я думала, тебе все равно.

Джек ответил не сразу.

– Учитывая, как мы расстались, я как бы ждал твоего ответа. И я каждый день справлялся у твоих родителей, как у тебя дела. Узнавал, нужно ли тебе что-то и все ли в порядке с ребенком.

Вспомнив, как отец пытался прервать меня накануне, посередине моей гневной тирады, адресованной Джеку, я ощутила, как по моим щекам вновь расползается жар. Джек между тем продолжил:

– И я спрашивал у всех своих знакомых, которые являются родителями, советы о лучших книгах о беременности. Вчера я принес «Что ожидать, когда ты ожидаешь» и еще несколько книг, но ты не дала мне возможности вручить их тебе.

Я была готова залезть от стыда под стол. Но вместо этого я подняла глаза и встретилась с ним взглядом, пытаясь сформулировать предложение, которое было бы одновременно извинением и упреком.

Упираясь локтями в подлокотники стула, Джек смотрел на меня своими пронзительно-голубыми глазами.

– Знаешь, ты по-прежнему красива. А может, стала даже еще красивее.

Моя так до конца и не оформленная фраза вылетела из головы. Джек всегда умел разбивать мою защиту по камешку зараз. Но его слова больше походили на сокрушительный удар по стенам моего замка. Я было улыбнулась, но потом вспомнила свое отражение в зеркале в ванной, когда одевалась утром – опухшее лицо и тело, отросшие волосы и прыщик на подбородке. Я не держала «Клерасил» в шкафчике в ванной с шестнадцати лет и вместо крема нанесла пятнышко отбеливающей зубной пасты – старое подручное средство, о котором, вероятно, когда-то прочла в журнале Seventeen – и запоздало подумала, стерла ли я его перед тем, как отправиться на работу.

Я откинулась на спинку стула. В животе у меня урчало, но я старалась не думать о пакетике со сладостями в его руках.

– Что тебе нужно, Джек? Я очень занята…

Как будто не услышав меня, он сказал:

– Твои глаза ярче, чем когда-либо раньше, и тебе к лицу небольшая полнота. – Он умолк, подался вперед, а его голос соскользнул на ступеньку ниже. – А твое тело – оно как созревающий плод. – Его взгляд на мгновение задержался на моей груди, где, как я знала, пуговицы на блузке с трудом удерживают ее застегнутой. Его глаза встретились с моими. – Беременность тебе определенно идет.

Руками я мертвой хваткой вцепилась в край стола, и мне стоило усилий разжать пальцы. Вздохнув, я перевела взгляд на свой живот.

– Джек, пожалуйста. Не надо.

– Не отгораживайся от меня. Не сейчас.

Я не слышала, как он встал со стула и сел на корточки рядом со мной, но теперь он был близко, касался моей щеки, вытирая слезу, которую я даже не помню, как пустила. Я не могла говорить, боясь, что разревусь, как маленькая девочка, которая упала и поцарапала коленку. Джек взял мои руки в свои. Электрический шок его прикосновения заставил мое сердце выделывать коленца. Я сосредоточилась: вдох-выдох, вдох-выдох.