Чужая женщина - Татьяна Тронина Страница 7

Люба тоже была женщиной доброй, не злой. Она никогда никому не делала гадостей специально. Но, боже мой, как она орала… От ее голоса, ее командирских манер у Лары каждый раз начинала нестерпимо болеть голова.

Выглядела Люба тоже специфически – высокая, с узкими плечами и непомерными, несоразмерными, гигантскими какими-то ляжками, вечно подчеркнутыми спортивным трикотажем. Двоюродная сестра мужа предпочитала только спортивный стиль одежды – штаны с лампасами, футболки, толстовки, бейсболки… Чтобы все было удобно и функционально, чтобы можно было с детьми гулять, бегать по гипермаркету с тележкой, в машине ездить, сумки таскать на свой этаж, если лифт вдруг сломается…

Люба презирала макияж и стриглась «под мальчика». И внешность, и поведение, и все в ней было подчинено только одному. Материнству. Вырастить, выкормить, выгулять, оздоровить, выучить, отогнать и наказать возможных обидчиков, выбить, вырвать зубами самые лучшие куски из жизни, чтобы потом бросить их детям – нате, жуйте скорее! Никому больше не давайте, ни с кем не делитесь!

Любу в семье мужа считали потрясающей, самоотверженной матерью. И Клавдия Игоревна, и Елена Игоревна дружно ненавидели Бориса, бывшего супруга Любы. За то, что тот сбежал, не выдержав семейных будней. Работать не хотел, валялся на диване, смотрел футбол… С детьми не занимался. Даже гвоздь не мог забить. Никчемный.

Но Ларе было жаль Бориса, она его понимала… Жить рядом с этой иерихонской трубой, этим электрическим веником – Любовью… Да у любого мужчины руки опустятся, любой сбежит!

«Она, твоя сестрица, похожа на самку «черной вдовы», паучиху, – однажды, не подумав, ляпнула Лара при муже. – Ее оплодотворили, и она своего самца тут же убила. Сожрала. Потому что больше он ей не нужен. Тебе так не кажется?»

«Господи, Лара, какая ты злая! – расстроился, разозлился тогда Саша. – Тебе же никто не нравится, ты всех людей чудовищами считаешь! Люба – она же святая…»

Однажды, пару лет назад, Саша с Ларой и Люба с детьми поехали вместе в отпуск, в Турцию. Это был самый плохой отпуск за всю Ларину жизнь…

Лара только тем и занималась, что следила за Стасиком и Натусей – бегала за ними, вытаскивала из воды, вылавливала в баре, искала по всей территории отеля, извинялась перед брезгливо-высокомерными иностранцами за «художества» детей…

Нет, Люба и Саша тоже приглядывали за детьми, но даже такого тройного надзора не хватало!

Стасик и Натуся отличались невероятной гиперактивностью. Они бегали, орали, дрались между собой – постоянно, днем и ночью… Особенно буйствовал Стасик, который, ко всему прочему, обожал что-нибудь ломать – раскручивать, развинчивать, дергать, выковыривать. Его едва успевали оттаскивать от стоп-кранов, ручек аварийного выхода, кнопок пожарной сигнализации, розеток, рычагов… Он ломал и корежил абсолютно все. На экскурсиях он приставал к экскурсоводам с глупыми вопросами, не давая другим туристам выслушать полезную и интересную информацию. Поздним вечером Стасик с дикими воплями бегал по коридорам отеля, когда многие уже легли спать… В самолете Стасик раскачивал кресло впереди сидящего пассажира, с размаху опрокидывался на откидывающейся спинке на другого пассажира, сидевшего сзади… Громко пел, выставлял ноги в проход, мешая стюардессам разносить еду, а потом эту же еду непременно опрокидывал на себя…

И ничего, ни одного слова, ни одного замечания Стасик не воспринимал во-об-ще. Натусю, девочку, еще как-то можно было обуздать, заговорить, но Стасик…

Лара ненавидела Стасика. И не понимала, как муж, Саша, может возиться с этим мальчишкой, играть с ним, рассказывать ему что-то, объяснять… Сашу Стасик совершенно не нервировал.

Сейчас Стасику было двенадцать, Натусе – десять, но, кажется, ничего так и не изменилось…

Лара стояла в прихожей, прислонившись к стене, и наблюдала, как Люба воюет с детьми.

Потом, наговорившись, нацеловавшись, прооравшись, все потянулись за стол…

– Ларочка, опять бутерброды… – с безнадежной печалью пробормотала Елена Игоревна, глядя на блюдо с канапе.

– Мам, это для детей, – добродушно возразил Саша. – Смотри, как они уписывают! А я тебе сейчас винегретику положу. Смотри, сколько всего Лара наготовила!

Стасик с Натусей наперегонки поедали разнообразные, разноцветные канапе, которые соорудила Лара.

– Мамуля, за тебя! – Саша налил шампанское в бокалы. Все чокнулись; и дети в том числе – обильно поливая скатерть вишневым компотом.

– По даче соскучилась, – выпив, громогласно заявила Клавдия. – Все жду, когда на природу!

– Да, на даче хорошо…

– Сейчас туда не проедешь – грязи по уши.

– В мае, в мае поедем. Шашлыки сделаем!

– О да, шашлыки…

– Мясо, мясо, мясо!!!

– Стасик, не ори. Зая, давай я тебе буженинки подложу… Теть Лен, смотрите, какое у моей Натусечки платье!

– Шикарное платье! Натусечка, подойди ко мне, деточка моя родненькая, самая красивая, самая моя любимая… Я ведь твоя бабушка тоже. Знаешь, Натусечка?

– Знаю, баб Лен! – радостно ответила Натуся, привычно подставляя щеки для поцелуев.

– А что, Ленк, хотела бы своих внуков? – хитро спросила Клавдия Игоревна, толкнув свою сестру локтем. – А? Признайся!

– Так у меня уже есть внуки! – Елена Игоревна вновь расцеловала круглую мордашку Натуси. – Стасик, иди ко мне, я тебя тоже поцелую, сокровище ты мое.

– Мясо, мясо, мясо! – Стасик, не переставая орать странным, горловым голосом, затопал к Елене Игоревне.

– Какой большой, какой сильный!

– Ну, давайте еще раз за теть Лену…

– Не, Лар, ты мне эти коктейли не давай, я их не понимаю… Водочки бы.

– Мама! Какая водка! – всполошилась Люба, с тревогой глядя на Клавдию Игоревну. – У тебя же давление!

– А я люблю эти коктейли… – просто сказал Саша, поднимая бокал с разноцветным «Б-52». – Лар, молодец, какую красоту соорудила.

– Спасибо, – пробормотала Лара.

– Мясо, мясо, мясо!!!

Чокнулись, выпили еще шампанского.

Стасик с Натусей убежали из-за стола, принялись носиться по всей квартире. Люба сосредоточенно, самозабвенно ела. Вернее, не ела, а методично уничтожала еду. «Как лесоруб ест…» – подумала Лара.

– Теперь за родителей давайте…

– Ох, это правильно… Только не чокаясь!

– Лар, все очень вкусно, – настойчиво повторил Саша, глядя жене прямо в глаза.

– Спасибо. Спасибо.

– Ларк, ты чего такая кислая? Случилось чего?

– Нет, все в порядке, Клавдия Игоревна. Так, устала немного.

– А прям как на похоронах… И еще вся в черном! Ой, сколько помню, тебя, Ларк, ты все в черном, все в черном…

Клавдия Игоревна откровенно захмелела.