Розы во льдах - Розалинда Лейкер Страница 7

– Подобные вещи меня не пугают. Я согласна познакомиться с самой темной стороной жизни долины, если таковая сторона существует. Учитывая, что это место скрыто от остального мира окружающими горами, не удивительно, что жители по вечерам сочиняют истории, сидя у каминов, чтобы было чем поразвлечься и попугать легковерных в морозные зимние ночи. Уверяю, что никакие призраки и прочая суеверная чушь не в состоянии отпугнуть меня от Тордендаля.

Бет говорила сердитым тоном отчасти потому, что он явно потешался над ней, и отчасти потому, что заговорил без приглашения.

– Вас, наверное, удивит, если я выскажу предположение, что ваше знакомство с Тордендалем ограничено теми слухами, которые до вас доходили, – съязвила Бет.

– Да? Вы так думаете?

– От хорошо знакомого человека я знаю, что те, кто живет в долине, любят ее всем сердцем и не пожелают слушать недобрые толки. Это еще одно следствие замкнутого существования. Люди привыкают к родному месту и считают его раем, которому можно позавидовать.

Она сделала прощальный кивок:

– До свидания, сэр! Теперь я полна решимости сделать свое пребывание в долине приятным волшебным сном.

Бет прошла через палубу и направилась в обеденный салон. Вопрос со столиком уже уладился, Колин как раз собирался идти за ней. Их провели к месту у окна, откуда открывался красивый вид на берег. Пауля Рингстада проводили в другую часть салона, так что между ними оказалось несколько рядов столов, занятых обедающими. Бет с облегчением вздохнула: можно было расслабиться в спокойной беседе с Колином без опасения поймать на себе взгляд Рингстада, если случится посмотреть в сторону. Поданные блюда были безупречны и не могли вызвать нареканий пассажиров, если не считать супругов Паррингтон, которых все раздражало в чужой стране. Прекрасная форель с картофелем, обильно политым маслом, сменилась жареной бараниной, на десерт подали целое блюдо клубники, посыпанной сахарной пудрой и приправленной взбитыми сливками.

Пауль Рингстад, должно быть, пошел в каюту капитана на чашечку кофе, ибо на палубе, где собрались остальные, его не было, и Бет не видела его до вечера, пока они не сошли на берег в Лиллехаммере. Он первым прошел сквозь толпу встречающих прямо к ожидавшему его собственному экипажу, сверкающему новой полировкой; человек держал лошадь под уздцы. Он сел, взял поводья, повернул голову, чтобы убедиться, что стюард с парохода надежно уложил сзади багаж, и, взмахнув кнутом, уехал.

Когда Рингстад скрылся из виду, Бет почувствовала невероятное облегчение, у нее поднялось настроение и она воспринимала все, что видела вокруг, в розовых тонах, безмятежно обозревая Лиллехаммер из окна экипажа. Городок располагался на возвышенности и казался многоярусным, аккуратные маленькие домики были окружены живописными садами, а окраины обрамлял густой сосновый лес. Гостиница носила имя королевы Виктории – еще один знак внимания к британским путешественникам. Почти все небольшие отели по пути следования носили английские названия, и Бет подумала, что эти знаки доброго расположения со стороны норвежцев обещали хорошие отношения к ней местных жителей. Позднее, сидя в удобном плетеном кресле на плоской крыше гостиницы, специально оборудованной под наблюдательную площадку, Бет ухитрилась задержаться на несколько минут после того, как остальные обитатели удалились в свои комнаты. Она наслаждалась покоем и красотой норвежского лета, величественными холмами, на которые падал странный отсвет, словно их освещали скрытые в небе лампы. Скоро, совсем скоро ей предстоит увидеть еще более внушительное зрелище: высокие горы, покрытые снегами вершины, лежавшие к западу, – те места, о которых так часто рассказывала мать. Скоро она будет в Тордендале.

Бет поднялась рано. Экипажи, похожие на кабриолеты, уже были готовы для продолжения пути и стояли, выстроившись в шеренгу; лощади были преимущественно уэстлэндской породы, каких когда-то предпочитали викинги – коренастые и невысокие, но способные преодолевать самые крутые склоны. Все они были светло-бежевой масти, по хвосту и гриве проходила черная полоса. Колин был уже во дворе, наблюдая, как его лодку кладут на повозку, уже нагруженную множеством другого багажа.

Зачесывая назад волосы, ниспадавшие струящимся каскадом, Бет наблюдала за Колином в просвет между портьерами. Он недовольно хмурился, видимо, опасаясь, что грузчики могут уронить лодку, но они, похоже, были опытными людьми и надежно укрепили ее в повозке. Бет вспомнила, как Колин снова поцеловал ее накануне вечером, на этот раз не спросив разрешения, но заключив ее в сильные жадные объятия, не боясь выдать своих чувств. Поцелуй был достаточно благопристоен, абсолютно в границах приличий, однако свидетельствовал о несомненном любовном томлении. Бет вдруг осознала, что каждый изгиб ее женственно-мягкого тела, каждая клеточка нежной кожи жаждет отклика, и желание охватило ее, но сердце, как всегда, осталось безучастным и, казалось, сосредоточилось на чем-то далеком и неясном и не было готово к всепоглощающей страсти. Она поняла, что стремление к идеальному и чувство реальности странным образом переплелись в ее натуре и неизвестно, что это – добродетель или что-то иное. Вздохнув, она отошла от окна к зеркалу и уложила волосы в мягкую прическу.

После завтрака Бет попрощалась с попутчиками, следовавшими в другом направлении, и теперь была готова к отъезду. Она вышла в вестибюль, где собрались остальные путешественники, и убедилась, что вещи, которые она брала в номер на ночь, благополучно вынесены из комнаты. Багаж был уже погружен на повозку. К ней подошел служащий гостиницы:

– Как раз вас я и ищу, мисс Стюарт. Вашу сумку перенесли в кабриолет, и ваш кучер уже ждет.

– Мой кучер?

Она очень удивилась, так как думала, что дожна будет править сама, но, спустившись вниз, увидела, что ее поджидает двухместный экипаж, а рядом стоит деревенского вида парень в широкополой шляпе из домотканой парусины. Его продолговатое лицо с крупными грубоватыми чертами и обветренной шероховатой кожей производило не очень приятное впечатление. Ей показалось, что он избегает смотреть прямо на нее, глаза его беспокойно бегали, но тон, хотя и несколько резкий, был вполне вежлив, выдавая покладистый характер.

– Доброе утро вам. Меня зовут Джекоб Дахл. Вы фрекен Стюарт? Элизабет Стюарт? – Казалось, что он боится ошибиться и забрать не ту пассажирку. Бет отогнала неприязненное чувство, вспомнив, что деревенские жители часто проявляют чрезвычайную застенчивость с незнакомыми людьми и прикрывают ее резкостью манер.

Она кивнула, ответив по-норвежски.

– Да, правильно, – и посмотрела на длинный ряд выстроившихся экипажей. Он, должно быть, угадал ее мысль.

– Одноместные все уже заняты, фрекен. Их всегда не хватает. Хорошо, что я сегодня свободен и приехал со своим экипажем, чтобы помочь развезти пассажиров. Несколько человек направляются в Трондьем, им придется ждать до завтра или до послезавтра.

Этим все было сказано. Ей, разумеется, не хотелось откладывать выезд еще на двое суток. Забравшись в кабриолет, она устроилась поудобнее на мягком сидении, готовая ждать, когда до них дойдет очередь отправляться в путь. Бет распахнула над головой зонтик, чтобы уберечься от солнца. Дахл вскочил на сиденье рядом с ней, щелкнул кнутом, и лошадь побежала бодрой рысцой.