С тобой? Никогда! - Елена Сокол Страница 7

Да, я мечтала. Человек не может не мечтать. Мечтала похудеть, мечтала завести настоящих друзей, мечтала идти по улице и чтобы в меня не тыкали пальцами. Чтобы перестали обзывать – изо всех сил мечтала! Но никогда не думала о том, чего я хочу от жизни.

Вот Ярик – он был рожден для музыки. Такие, как Янка Логунова, тощая задавака, рождена для того, чтобы трясти костями на подиуме, рекламируя трусы-ниточки и купальники, сшитые из носовых платков, для таких же тощих задавак, как она. А я? Ведь я не умею абсолютно ничего, что бы выделяло меня из толпы. Разве что есть. Поглощать пищу, испытывая неземной кайф и нереальное наслаждение. Но разве это талант?

– Я… – Покосилась на аппетитный светло-зеленый рожок в руках Ярика, политый глазурью и посыпанный орешками.

– Что? – вытянул шею парень.

– Дай откусить, а? – ляпнула я.

И с того дня если не все, то многое изменилось в моей жизни. Учителя нагружали нас домашними заданиями и проводили контрольные работы все чаще, ведь подготовка к экзаменам была в полном разгаре, одноклассники по-прежнему хихикали за моей спиной по поводу моей полноты, а я все еще критически относилась к своему отражению в зеркале. Правда, мне удалось каким-то невероятным образом умерить свой аппетит.

Наверное, потому что я постоянно думала о нем – о Ярике. Когда просыпалась утром, когда подходила к окну и любовалась озорными ручейками, бегущими вниз по улице, когда разговаривала с бабушкой или делала уроки. Мысли об этом парне не покидали меня ни на секунду. И даже весеннее солнце светило ярче обычного, ведь теперь в моей жизни был он.

За поход в клуб «Чайка» я получила от бабушки знатный нагоняй, но могу сказать с полной уверенностью: это того стоило. Большое темное помещение, десятки молодых людей и сотни рук, поднятых вверх. Теснота, духота и гул, отдающийся свистом в ушах. Честно? Музыканты оказались какими-то придурками, каркающими в микрофон и бездумно бряцающими по струнам гитар в темноте, но эффект, производимый волнами музыки, прошивающей тела собравшихся насквозь, отчего-то запомнился мне особенно.

Острый дух бунтарства, свобода, безбашенность, легкость – все это словно отрывало нас в общем порыве от земли. Мы прыгали, визжали, смеялись и странно дергались, пытаясь попасть движениями в рваный ритм мелодий, и все это делало нас, прыщавых девятиклассников, нереально крутыми. Сближало.

Мы с Ярославом танцевали, глядя друг другу в глаза. Подпрыгивали и покачивались, так тесно прижавшись, что от непрерывающегося соприкосновения разными частями тела мою кожу буквально жгло током.

В этот момент, рядом с высоким и красивым юношей я больше не ощущала себя неуклюжей бегемотихой – я могла быть собой: смешной, дурашливой, веселой. В полутьме клуба, наполненного музыкой, запахами парфюма и пота, никто не видел складок на моей талии и моих жирных ляжек. И я чувствовала необыкновенную легкость еще и потому, что точно знала: я нравлюсь Ярику и такой.

Случайные прикосновения. Каждый взгляд – как в замедленной съемке. Смущенная улыбка – и его улыбка поддержки в ответ. Звонкий смех. Возможно, глупая толстая девчонка все придумала, но тогда я точно знала: он тоже тянется ко мне. Ему приятно быть со мной рядом. И наши пальцы, которые во время танца то и дело переплетались, – все это не могло быть случайностью.

И тот поцелуй, который чуть не состоялся, его я тоже не могла себе придумать.

Дыша прерывисто и шумно, я откинула волосы с лица. Короткий перерыв между мелодиями, всего пара секунд. Свет скользнул по шраму на лбу Ярослава, прокатился вниз по длинным пальцам, чиркнул по темно-синей рубахе в клеточку и поднялся вверх, к внимательным карим глазам.

Между нами было сантиметров десять. Он был выше меня еще на двадцать – это расстояние до губ. Почти ничтожная дистанция в рамках целой вселенной, но тогда преодолеть ее казалось чем-то вроде полета на Луну – непостижимо.

Он замер, и я прочитала в его взгляде совершенно определенное желание. «Вот сейчас это произойдет!» Я застыла, видя, как Ярик медленно наклоняется к моему лицу. Три, два, один… И какой-то верзила больно толкнул меня локтем и облил пивом.

Мой спутник моментально среагировал: вступился за меня, наградил незнакомца ответным толчком, завязалась перепалка. А я все стояла и думала: может, Ярик просто хотел что-то шепнуть мне на ушко. Чтобы сказать что-то в таком шуме, нужно наклониться. Именно это он и хотел сделать. Не более.

И даже, когда загрохотала новая композиция, эти мысли не отпускали меня: «Мы просто друзья. Мы классно провели вместе время. Отлично пообщались. Вот и все».

Я пришла в себя, когда Ярик взял меня за руку и вытянул на свежий воздух. Мы шли по ночной улице, и он рассказывал о том, как боится перечить отцу. Звонко смеялся, реагируя на мои глупые шутки. Словно нечаянно снова и снова прикасался к моему плечу. А я все еще мысленно переживала момент, наполненный ожиданием первого поцелуя и болезненной неуверенностью в себе.

– Вот и ты! – проворчала бабушка. Она вышла в подъезд, чтобы встретить меня. – Проект, говоришь! Занятие! Лабораторная! Да от тебя пивом разит за километр!

Она схватила меня за локоть и подтолкнула к двери квартиры, начисто лишив возможности попрощаться по-человечески. Я все еще лелеяла надежду, что порыв Ярика был искренним желанием поцеловать меня. Нужно только проверить, всего минутку наедине. Всего одну…

– Бабуль! – взмолилась я, оглядываясь на соседа.

Он стоял, спрятав руки в карманы джинсов, и смотрел на бабушку, явно готовый выслушать о себе все, что угодно.

– Все из-за тебя, паразит! – Она махнула рукой в его сторону, будто нечистую силу отгоняла.

– Простите, Паулина Сергеевна, – спокойно ответил Ярик, – мы просто на последний автобус опоздали.

– Я тебе покажу автобус! – заворчала она. – Чтобы я тебя больше у нас не видела! – И уже шепотом: – Испортишь мне девку…

Парень кивнул, обреченно и покорно. У меня чуть слезы на глаза не навернулись от обиды. Но стоило бабушке отвернуться, как Ярик посмотрел на меня и хитро подмигнул мне. И тогда я поняла, что все будет хорошо.

Бабуля захлопнула дверь, продолжая ворчать. Слышно было, как отворяется дверь квартиры Ярика, как ругают его родители на лестничной клетке. А потом все затихло.

– Больше никаких Яриков! Никаких гулянок! Лучше бы уроки учила! – кудахтала бабушка, наливая мне чай. – Рано тебе еще с парнями вечерами шастать!

А я с мечтательным видом смотрела в окно на изогнутые шеи уличных фонарей, льющих свет на тротуар. «Наверное, Ярик тоже смотрит в этот момент на них». И улыбалась.

– Чего улыбаешься? Знаю я – видела уже эту улыбку. У матери твоей. Тоже вечно придет, глаза стеклянные, что говори с ней, что не говори – как невменяемая. – Бабуля села рядом, взяла мою руку и принялась лихорадочно ее гладить, словно боялась, что отпустит – и я убегу. – Ох, доченька, рано тебе еще. Рано. С этих мальчишек все беды и начинаются. Послушай-ка ты меня. Я тебе добра желаю.