Ну разве она не милашка? - Сьюзен Элизабет Филлипс Страница 7

— Вы читали «Последний полустанок»?

И, как всегда, стоило ему надменно вскинуть элегантно изогнутую бровь, как она немедленно ощетинилась:

— Видит Бог, пыталась. Столько заковыристых слов!

— Ничего страшного. Насколько я помню, вы никогда не любили обременять мозги чем-то сложнее модных журналов.

— Да если бы их никто не читал, чертова уйма баб до сих пор разгуливала бы в клетчатом полиэстере. Подумайте только, что за ужасное зрелище, — выпалила она и тут же картинно распахнула глаза: — Ой! Теперь меня выгонят из класса за сквернословие.

К сожалению, время оказалось бессильно улучшить его чувство юмора.

— Подобные меры никогда на вас не действовали, не так ли, Шугар Бет? Да и ваша матушка никогда бы не допустила подобного.

— Ничего не скажешь, у Дидди всегда было твердое мнение насчет того, что для меня хорошо и что плохо, — согласилась она, наклоняя голову ровно настолько, чтобы он увидел фальшивые бриллиантовые серьги. — Знаете, она не разрешила мне участвовать в конкурсе «Мисс Миссисипи». Заявила, что я наверняка выиграю, а она не позволит никакой своей дочери переступить границу этого вульгарного Атлантик-Сити. Мы даже поссорились, но вы же знаете, какая она была, когда вобьет себе что-то в голову.

— О да, помню.

Еще бы не помнить. Именно Дидди добилась его увольнения. Дополнительная причина сложить оружие и попытаться заключить несколько запоздалый мир.

— Мне очень жаль. Правда. То, что я сделала, было непростительно. — Встретить его взгляд оказалось труднее, чем она представляла, но на этот раз она не отступила. — Я сказала матери, что солгала, но к тому времени вред уже был причинен, и вы уехали из города.

— Странно! Не помню, чтобы мамочка пыталась меня разыскать. Непонятно, как эта умная образованная женщина не сумела набрать номер и признаться, что все прощено, что я не… как это она выразилась… опозорил своей профессии, запятнав добродетель ее невинной дочери.

Судя по тому, как были произнесены последние три слова, он прекрасно знал, чем занимались они с Райаном Галантайном на заднем сиденье его красного «камаро».

— Значит, не пыталась. А у меня не хватило мужества сказать отцу правду.

Однако Гриффин все узнал, когда рылся в бумагах жены через несколько месяцев после ее смерти и нашел письмо, написанное Шугар Бет.

— Нужно признать, папочка постарался исправить несправедливость. Только что не дал объявление в газеты, рассказав всем, как я солгала.

— Но к тому времени прошел почти год, так ведь? Немного поздно. Меня уже изгнали в Англию.

Шугар Бет хотела напомнить, что он сумел вернуться в Штаты: судя по обложке, он теперь американский гражданин, — но это будет выглядеть так, словно она оправдывается.

Он шагнул в комнату и направился к стенке, в которой находился встроенный бар. Бар со спиртным в гостиной Диди Кэри…

— Хотите выпить?

Эти два слова прозвучали не приглашением гостеприимного хозяина, а вкрадчиво произнесенным началом игры в кошки-мышки.

— Я больше не пью.

— Перевоспитались?

— Черт, нет, конечно. Просто не пью.

Она из кожи вон лезла, стараясь сохранить небрежный вид, но удавалось это с трудом.

Он налил на два пальца янтарной жидкости, выглядевшей как очень дорогое выдержанное виски. Она совсем забыла, какие у него огромные руки. Раньше она твердила всякому, кто хотел слушать, что он самый большой слюнтяй в городе, но даже тогда эти руки мясника обличали ее во лжи. Они по-прежнему, казалось, не принадлежали человеку, декламировавшему наизусть сонеты и иногда связывавшему волосы в хвостик черной бархатной ленточкой.

Однажды вечером их компания высыпала из школы довольно поздно и увидела его на игровой площадке с футбольным мячом. Футбол как-то не привился в Паррише, и школьники никогда не видели ничего подобного. Он перекидывал мяч с одного колена на другое, отбивал бедром, голенью, удерживая на весу так долго, что они потеряли счет времени. А потом повел мяч по полю — бегом, во весь опор — и ни разу не потерял. После того случая мнение мальчишек о нем изменилось, и не прошло и недели, как Колина начали приглашать на баскетбольные матчи.

— Трое мужей, Шугар Бет? — Он сжал хрустальный стакан неповоротливыми пальцами мастерового. — Даже для вас это, пожалуй, чересчур.

— Да, время идет, а кое-что в Паррише так и не меняется. Сплетни по-прежнему любимое занятие в этом городе.

Холодный воздух коснулся живота, когда она сунула руки в карманы черной кожаной куртки и развела борта. Короткая леденцово-розовая майка, со словом «ЗВЕРЬ», выложенным блестящими стразиками на груди, дюйма на четыре не доходила до пояса брюк. Конечно, она была немного кричащей, но цену снизили до $ 5.99, а Шугар Бет вполне могла позволить себе выглядеть вызывающе.

— Буду очень благодарна, если вы уберете цепь с моей подъездной дорожки.

— Неужели вы способны на благодарность? — Он опустился в кресло, не пригласив ее сесть. — Печальная статистика. Не слишком ли много мужей?

— Вы так думаете?

— О, слухи имеют обыкновение быстро распространяться, — протянул он. — Кажется, мужа номер один вы встретили в колледже, не так ли?

— Даррен Тарп. Всеамериканский любимчик, звезда бейсбола. Одно время играл за «Смелых».

Она довольно ловко изобразила рубящий удар томагавком.

— Впечатляюще. — Он поднес к губам стакан, почти утонувший в его ладони, и холодно усмехнулся. — Я слышал, он ушел от вас к другой женщине. Жаль.

— Ее звали Саманта. В отличие от меня она умудрилась окончить колледж. Но Даррена привлекла вовсе не ее степень. Как оказалось, у нее был природный дар к минету.

Стакан замер на полпути к губам.

Она одарила его ослепительнейшей улыбкой из своего репертуара южной красавицы, той самой, в которой не было ни капли искренности. Немного упражнений, и если бы не стойкое предубеждение матери против Атлантик-Сити, эта улыбка могла бы водрузить на голову Шугар Бет нечто посолиднее, чем корона королевы школьного вечера выпускников.

Но Берн вовсе не собирался позволить ей его обойти.

— И вы отправились в Голливуд с полученными алиментами, не так ли?

— Я заработала каждый доллар.

— Но продюсеры, похоже, не думали осаждать вас предложениями сняться в кино.

— О, как мило с вашей стороны так живо интересоваться моими делами!

— Должно быть, я что-то не так понял. Ваш второй муж был кем-то вроде «Ангела ада»?

— О, это оказалось бы куда более волнующе, но, боюсь, Сай был просто каскадером. На редкость одаренным. И все шло прекрасно до того самого дня, когда он разбился, пытаясь перепрыгнуть на мотоцикле с пирса Санта-Моники на палубу роскошной яхты. Это был фильм о борьбе смелых копов против контрабанды наркотиков, так что я сказала себе, что он умер за правое дело. Впрочем, не то чтобы я иногда не позволяла себе выкурить косячок. Время от времени.