Магия лета - Кэтрин Коултер Страница 7

Да он, как видно, не в своем уме! Нужно поскорее предупредить его, что вода, такая приветливая на вид, в один миг отморозит ему… хм… нос. Интересно, что сказала бы Клер, будь у нее возможность видеть эту картину? Впрочем, она ничего не сказала бы, потому что была бы шокирована до полной потери сознания. Но если бы каким-то чудом она не хлопнулась в обморок, то тут же бросилась бы за своим мольбертом.

Мужчина был высок и прекрасно сложен, с рельефом хорошо развитых мышц и прямыми крепкими ногами. К его смуглой коже очень шли черные как вороново крыло волосы… много волос, которые в изобилии покрывали грудь и низ живота, куда Фрэнсис решительно старалась не смотреть. Она и без того чувствовала себя странно, словно в легкой лихорадке. Никакому объяснению это состояние не поддавалось. В конце концов, ей уже приходилось видеть голых мужчин. Ну не мужчин, если быть точной, а мальчишек, что купались голышом в озере Лох-Ломонд.

Незнакомец между тем нырнул в заводь. Фрэнсис ожидала пронзительного крика — и не ошиблась. Однако вместо того чтобы пулей выскочить на берег, он махнул рукой своему спутнику, благоразумно оставшемуся на берегу, и тот бросил вниз кусок мыла.

Что ж, в стойкости ему не откажешь, решила Фрэнсис, наблюдая за тем, как растет мыльная пена, покрывая тело незнакомца. Когда он погрузился в воду с головой, чтобы смыть мыло, она сочувственно передернулась и покрылась гусиной кожей. Это каким же грязным надо быть, подумала она насмешливо, чтобы влезть для мытья в ледяную воду?

«Кто бы это мог быть?» — подумала она. Через мгновение догадка осенила ее.

Наконец незнакомец вышел на берег. Упитанный коротышка на берегу, улыбаясь, протянул на вытянутых руках полотенце. Обнаженный мужчина произнес что-то неразборчивое и засмеялся, смех его был низкий, глубокий, смех уверенного в себе человека.

Когда чуть позже по узкой тропинке, вьющейся между скал, Фрэнсис уже спешила к замку, в ее голове вертелась мысль о том, что граф Ротрмор прибыл и он нисколечко не был похож на жабу.

Хок и Граньон добирались до замка целый час. За это время Хок так и не сумел как следует согреться. Он не был раздосадован — наоборот, мысленно подтрунивал над собой, думая, что еще легко отделался: ведь, нырнув в такую воду, можно было мгновенно умереть от разрыва сердца.

Он наконец осадил усталых коней перед обветшалым, но все еще величественным зданием, озираясь в поисках конюшни. Чуть поодаль находилось низкое строение, черепичная крыша которого казалась ярко-рыжей в солнечных лучах, но было ли оно конюшней, оставалось лишь гадать. Молодые куры, разлетевшиеся из-под колес, носились вокруг, постепенно успокаиваясь. Неподалеку стояла пара коров, равнодушно пережевывая жвачку, хрюкали вразнобой свиньи, уже нацеливаясь на грязь, перемешанную колесами экипажа.

Спрыгнув с подножки, Хок заметил, что за ним наблюдают не только обитатели скотного двора: две женщины в грубой шерстяной одежде, хихикая и толкая друг друга локтями, бросали на него любопытствующие взгляды.

— Займись лошадьми, Граньон, — сказал Хок со вздохом. — Не похоже, чтобы здесь держали конюха.

Точнее, здесь вообше нет слуг, по крайней мере на первый взгляд, подумал он раздраженно. В это время открылась парадная дверь замка и на крыльцо вышел статный мужчина, весьма властный и решительный. Он был одет в костюм для верховой езды (немногим более изящный, чем одежда судачащих женщин), а его покрытые пылью сапоги выглядели не только грубыми, но и изрядно поношенными. Несколько минут он и Хок разглядывали друг друга.

— Граф Ротрмор?

Так вот он какой, Александр Килбракен, граф Рутвен, подумал Хок и выдавил из себя улыбку — он надеялся, любезную.

— Да, это я.

Они обменялись рукопожатием. Рука графа Рутвена была грубая и сильная.

— Это ваш слуга? —Да.

— Этланд! — взревел граф Рутвен, заставив Хока вздрогнуть.

Из конюшни выбежал всклокоченный мальчишка и кинулся в их сторону.

— Займись лошадьми, парень. Вы, милорд, и ваш слуга пройдите со мной.

Хок последовал за графом. Вестибюль, в котором они оказались, был когда-то рыцарским залом. Высоко над головой просматривались почерневшие от времени балки потолка, а в громадном камине вполне можно было зажарить на вертеле целого быка. На стенах было развешано старинное оружие, и отдельные части доспехов лежали тут и там на столах и тумбочках. Даже сам воздух зала казался спертым и древним. Хок сразу почувствовал себя так, словно пе-реместился во времени на несколько веков назад.

— Сколько лет этому замку? — вырвалось у него.

— Его построили во времена Джеймса IV, в шестнадцатом столетии, — ответил Александр Килбракен с гордостью и обратился к красноносому субъекту, который, оказывается, стоял позади них. — Тотл, позаботься о слуге графа Ротрмора. Накорми его и отведи в комнату, приготовленную для его хозяина.

— Угу, — буркнул Тотл.

— Опять пил, разрази его гром, — заметил граф вполголоса. — Идемте, милорд, леди ждут нас в гостиной. Когда-то это была вполне приличная оружейная палата, но теперь все изменилось. Жена-англичанка и прочее.

Хок промолчал. Они прошли через зал, казавшийся бесконечным, к другой паре дубовых дверей.

— Граф Ротрмор! — звучно провозгласил Александр Килбракен, распахивая их.

Войдя, Хок был встречен пристальными взглядами трех пар женских глаз. Одна из дам поднялась, сияя любезной улыбкой.

— Я леди Рутвен, милорд. Добро пожаловать в замок «Килбракен»! Добро пожаловать в Шотландию!

«Жена-англичанка», — подумал Хок, надеясь на то, что и дочери заговорят с ним на столь же безупречном английском. Он коснулся губами протянутой руки и пробормотал что-то подходящее к случаю, Отметив про себя, что леди Рут-вен намного моложе своего мужа. Он предположил, что ей лет тридцать пять. Кареглазая шатенка со вздымающейся над корсажем пышной грудью, она показалась ему довольно хорошенькой.

О Клер Хок подумал: «Как мила». Она же ощутила неловкость, почти тревогу, окинув наметанным взглядом художницы упрямую линию его рта и волевой подбородок. Этот человек был не из тех, с кем легко и просто, но, без сомнения, ему нельзя было отказать в мужской красоте. Она протянула для поцелуя изящную руку с кожей, белоснежной от усиленного употребления огуречного лосьона, и Хок вежливо к ней приложился.

Виола напоминала молоденькую ласку, гибкую и живую, с такими же бойкими блестящими глазами и ровными зубками.

— Милорд, я… мы все с нетерпением ожидали вашего приезда, чтобы узнать самые последние новости о высшем свете, — сказала она, сразу переходя в наступление.

Хок не сразу нашелся что ответить, и в глазах Виолы отразилось торжество. Теперь он знает, что имеет дело не с каким-нибудь ничтожеством, подумала она. Скоро он поймет и то, что она, как никто, подходит на роль жены светского человека.

— Я расскажу вам все, что знаю, — ответил он, невольно улыбнувшись этому воплощению расцветающей женственности.