Серенада любви - Барбара Дэн Страница 68

– Пожалуйста, доктор, – устало перебила его Лидия, – я уже выслушала от мужа упреки.

– Что ж, рад, что вы вернулись в добром здравии, – заметил он.

– Вы шутите. Я выгляжу ужасно! – Лидия посмотрела на свою мятую рубаху.

– Вы выглядите чудесно, – галантно возразил доктор. – С того момента как поползли слухи, все молились о вашем благополучном возвращении.

– О Боже! Значит, весь город знает? Я этого не переживу!

– Разве плохо быть патриотом? – Доктор Троубридж улыбнулся и вернулся к роли ее медицинского консультанта: – Но это не значит, что я одобряю ваше поведение. Рисковать собой и ребенком…

– Уверяю вас, мы в полном порядке. – У Лидии засияли глаза. – Я как раз собиралась пойти отдохнуть.

– Именно это я и собирался вам прописать. Теперь живо в постель и всю следующую неделю не вставать, – сказал доктор.

Она погладила его по морщинистой щеке:

– Как же вы похожи на моего отца!

Обнаружив наверху готовую ванну, Лидия сбросила с себя матросскую одежду и высыпала в горячую воду горсть розовых лепестков. Взяв с ночного столика томик стихов, она с наслаждением скользнула в благодатное тепло. Какой замечательный план составила она на сегодня для них с Брюсом!

* * *

Потратив все утро на праздное шатание по палубе, Брюс с облегчением вздохнул, когда наконец объявился полковник Ратбан.

– Грэм сказал, что ты доставил группу пленных, – произнес Ратбан, крепко пожав Брюсу руку.

– Поднимитесь на борт, сэр. Мы вас ждем.

Солдаты тем временем стали строить взятых в плен англичан.

– Вы с женой быстро становитесь легендой, – заметил Ратбан. – Должен признаться, что несколько месяцев назад я ни за что не подумал бы, что она такая патриотка.

– Я сам никогда не сомневался в ее преданности, сэр, – сказал Брюс, – но тоже был удивлен, когда она прорвалась в тюрьму Галифакса.

– Сомневаться не приходится. – Глаза Ратбана светились от радости. – Брюс, нет ли у тебя каких-либо идей относительно укрепления обороноспособности города?

Брюс почесал в затылке. У него имелись другие дела на при мете, в частности, жена ждала его возвращения, но ему не хотелось отказывать полковнику.

– Вы хотите это узнать прямо сейчас? – поинтересовался Брюс.

Ратбан похлопал его по спине:

– Конечно же, нет! Я не спешу! Знаю, что тебе не терпится поскорее попасть домой к своей милой маленькой женушке. Как насчет завтра?

Подмигнув, он коснулся полей шляпы и подал знак солдатам конвоировать пленных в форт Трамбл.

К тому времени, когда Брюс закончил свои дела, небо на западе окрасилось алым цветом вечернего зарева. На склад Харриса он входил с чувством неловкости. Весь день к нему подходили моряки и расхваливали добродетели и доброту его жены. Это происходило так часто, что он начал гадать, что еще она сделала, о чем он не подозревал.

– Был трудный день, старина? – спросил Робби Харрис.

– Ужасный.

Харрис с любопытством разглядывал высокого шотландца, стоявшего у него в конторе. Брюс подбоченился, выражение лица у него было мрачное. Явно назревал шторм.

– За время твоего отсутствия, Брюс, здесь много чего случилось, – сказал Робби.

– Похоже на то. – Брюс кивнул. – Насколько я понимаю, это ты помог моей жене найти «Изабеллу» и снабдил ее всем необходимым, чтобы добраться до Галифакса.

– Всегда готов помочь старинному другу, – усмехнулся Робби.

Харрис знает больше, чем говорит, подумал Брюс, стараясь разгадать причину блеска выцветших голубых глаз приятеля.

– Что еще натворила моя жена?

– У тебя дома… э-э-э… гости.

– Гости? – Проклятие! Неужели Лидия поселила у него своих родственников? – И я должен возвращаться в таком виде? – Он указал на свою потрепанную одежду.

Робби прищелкнул языком.

– Принарядить тебя слегка, конечно, не помешало бы.

– Но где я могу в такой час принять ванну и постричься? – простонал Брюс, поскольку цирюльник давно закончил свою работу.

– Можешь заехать ко мне, – предложил Робби. – У нас еще остались кое-какие твои вещи, и, уверен, миссис Харрис найдет для тебя новую бритву.

Поскольку Брюс не мог появиться в доме, где есть посторонние, в таком виде, ему пришлось согласиться.

– Тогда поехали. Я хочу вовремя успеть домой.

– Конечно, старина, конечно. – Харрис начал запирать двери. – Идем. Мы быстренько приведем тебя в божеский вид.

Брюс помылся, подстриг бакенбарды, и настроение у него улучшилось. Чему немало способствовал увесистый кусок стейка, приготовленного миссис Харрис, и пирога с ливером, а также дети Харриса, ловившие каждое слово «настоящего героя», сидевшего с ними за одним столом.

В бодром расположении духа он сел на лошадь, которую дал ему Робби, и покинул Оушен-авеню, готовый сразиться с львицей в ее берлоге. Когда Брюс подъехал к дому, тот был ярко освещен огнями. Из открытых окон на веранде доносились смех и музыка. Жена, видимо, не теряла времени и пригласила в гости соседей, чтобы отметить его возвращение домой.

Тронутый столь ярким свидетельством нежного внимания жены, Брюс поднялся по ступенькам крыльца и вошел в холл, ожидая увидеть вечеринку. Но вместо этого обнаружил, что его дом превращен в полевой госпиталь! Стоя в дверях гостиной, он обозревал ряды коек с десятком раненых на разных стадиях выздоровления, за которыми ухаживали молодые женщины в строгих платьях с передниками.

Все помещение пропахло лекарствами и щелочным мылом, хотя представившаяся его глазам картина была мирной и спокойной. В одном углу играли в шахматы, в другом сидячие раненые развлекались беседой с сиделками и друг с другом.

В столовой несколько ходячих больных собрались у пианино, которое он сам поставил здесь в день свадьбы. Они пели популярные баллады и патриотические гимны.

Брюс все еще молча обозревал сцену, когда его заметила Пруденс Хармс.

– Капитан Макгрегор! – воскликнула она. – Добро пожаловать домой, сэр! – Приподнявшись на цыпочках, она чмокнула его в щеку.

– Мисс Хармс, что здесь происходит?

– А вы не знаете? – удивилась она. – Миссис Макгрегор пригласила больных и раненых моряков в свой дом для выздоровления.

– И как давно все это продолжается? – спросил он, позволив девушке проводить его в библиотеку, где его взору предстала аналогичная картина.

– Многие месяцы, – ответила Пруденс. – Наверху тоже есть пациенты.

– Наверху?