Медовый месяц - Эми Дженкинс Страница 66

– Тебе сахару один кусок или два? – спросила я. Кажется, моя рука дрожала. Чашка на блюдце задребезжала.

Эд повернулся и ушел.

– Пожалуйста, возвращайся домой, – крикнула я ему в спину.

– Только попробуй удержать меня! – последовал ответ.

Когда я вернулась в комнату, Алекс как ни в чем не бывало лежал на кровати и читал.

– Ты слышал? – спросила я, протягивая ему чай.

– Что?

– Ничего.

Я села на кровать.

– Эй, – сказала я. – Как ты думаешь, рожать ребенка – очень больно?

– Боль бывает разная, – ответил он. Алекс – единственный из мужчин, который в подобных случаях понимает, о чем я говорю. Другой мог бы заговорить о том, что душевная боль отличается от телесной, но в этот момент я испытывала жестокую телесную боль чуть правее сердца.

– Завтра устроим пикник, – сказал Алекс. – А когда вернемся, их уже не будет.

Я легла рядом с ним и спросила:

– Может быть, и правда поговорить? Всем вчетвером?

– Говорить не о чем, – ответил он. – Мы и без того понимаем, что к чему.

Он вернулся к своей книге. Алекс отыскал где-то путеводитель по Мексике и стал изучать его от корки до корки – мелкий шрифт водил его по музеям от черепка к черепку. Он добрался уже почти до половины.

– Черил считает, что она что-то сделала не так, – сказала я.

– Я напишу ей письмо, – ответил он.

– Она хочет знать, счастливы ли мы.

– Здесь сказано, что Коба – наименее посещаемое место в Мексике, – сказал Алекс. – Если нам повезет, мы можем оказаться там единственными посетителями.

– Послушай, – проговорила я чуть погодя, – я давно хотела тебе это сказать. Если ты когда-нибудь пожалеешь, что оказался со мной, – хоть на секунду, – обязательно скажи мне.

– Ладно, – ответил он. – Ты тоже.

– Ладно, – согласилась я. – В том случае, если я покажусь тебе эгоистичной…

– Эгоистичной? – удивился Алекс и в замешательстве захлопнул книгу. – Я хочу быть с тобой… – Он не договорил.

– Но?.. – сказала я. – Я чувствую здесь «но»…

– Нам не следует торопиться, – ответил он.

– Не будь идиотом. Ты говоришь о двух людях, сбежавших на вертолете из-за одного поцелуя. А что скажешь про Лос-Анджелес?

– Я говорю не о географии, – сказал Алекс. – Я говорю о нас с тобой. Ты это понимаешь.

– Это из-за случая с Мари Клэр? – спросила я. – Из-за того, что я, вероятно, восприняла его не в том масштабе?

Алекс улыбнулся. Потом протянул руку и, поворошив мне волосы, сказал:

– Все будет хорошо.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – простонала я. – Ты хочешь сказать, что тебе нужно свободное пространство!

Он не стал отрицать.

– У тебя было пространство – целый мир, – проговорила я, думая о последних двух днях. – У тебя были целые футбольные стадионы.

– Понимаешь ли, – сказал Алекс, – некоторым людям нужен простор.

– Понимаю, – ответила я с наигранной интонацией, как будто мне пришла в голову интересная мысль. – Почему бы мне не возвратиться в Лондон, а ты будешь жить в Лос-Анджелесе, и тогда у тебя будет достаточный простор! – торжествуя, закончила я.

Возникла небольшая пауза. Он по-прежнему удерживал меня. Словно не хотел отпускать, что бы я ни говорила. А лет примерно через пять проговорил:

– Я всегда буду любить тебя, в любом случае.

Я просто лежала, позволяя словам течь сквозь мое сознание. Не знаю почему, но они прозвучали смертным приговором.