Прелестница - Валери Кинг Страница 65

— Что? — улыбнулась Каролина.

— Я бы вызвала Монтфорда на дуэль, сию минуту!

Каролина проспала все утро до полудня. Проснувшись, она лежала какое-то время, тщательно обдумывая случившееся. Наконец она решила, что, прежде всего она должна выяснить, получил ли Уортен ее письмо накануне дуэли.

Вечером, объяснив предварительно свое намерение сэру Уильяму, она приняла Уортена в кабинете мужа. Он стоял возле письменного стола. На лице его была заметна усталость. Каролина ощущала в нем страшную внутреннюю борьбу. Она хотела сразу же заговорить о письме, но вместо этого сказала:

— Я знаю вас достаточно долго, чтобы понимать вас немного. Прошу вас, скажите мне, и чем дело.

— Ничего особенного, — отвечал он насмешливо. — Дело только в том, что Бернел будет убит на дуэли, в которой должен был бы участвовать я! Мне надо было бы вызвать Монтфорда, а не Чарльзу. Монтфорд убьет его.

В порыве внезапного раздражения, смешанного с отчаянием, он вдруг с силой ударил рукой по столу.

Каролина слегка нахмурилась, перебирая белую кружевную косынку, украшавшую ее платье.

— Вы должны помешать этой дуэли, — сказала она.

— Да, — сказал он. — Нужно что-то сделать. — Взгляд его сделался ожесточенным. — По меньшей мере, я не должен был позволить Чарльзу вызвать его, но он был в бешенстве и требовал удовлетворения — он был гнусно обманут своим, так называемым, другом!

Уортен покачал головой.

— Ни на шпагах, ни на пистолетах ему с Монтфордом не сравняться! Это будет самое настоящее убийство. Если бы я только мог вызвать Монтфорда сам.

Каролина отошла от окна и села в кресло, покрытое выцветшей вышивкой в розовых и зеленых тонах. Она не желала, чтобы Чарльз или Уортен выходил на поединок, а что до Монтфорда, она была уверена, что его беспутство приведет его рано или поздно к печальному концу.

Изменив тему разговора, она спросила:

— А как же Маргарет? Ей кажется, что вы не хотите на ней жениться.

Уортен опустил глаза, упрямо выпятив подбородок.

— Я был не прав, принуждая Мег к помолвке, которой она не желала. Очень не прав. Но помимо этого, я еще так раздражал и дразнил ее последнее время, что нет ничего удивительного в том, что она бежала с Монтфордом. Я вынудил ее покинуть Стэйплхоуп в его обществе. Я виноват в том, что случилось, точно так же, как я виноват и в том, что произошло десять лет назад — что Джефф стал хромым. Я чуть не убил его на этой идиотской дуэли, вчера я едва сумел спасти свою невесту от судьбы, ужаснее которой трудно себе что-нибудь вообразить. А теперь из-за моего упрямства может погибнуть Чарльз.

Настойчивость, с которой Уортен обвинял себя во всех смертных грехах, вызвала у Каролины легкое раздражение.

— Скажите, какое благородство, Ричард, — мягко упрекнула его она, — взять на себя вину всех!

Он взглянул на нее с некоторым удивлением. Она продолжала:

— Я также виновата в хромоте вашего брата, а равным образом и сам Джефф. Почему вы непременно должны утверждать, что во всем виноваты вы один? А вам не приходило в голову, что лорд Монтфорд в обоих случаях виноват больше, чем любой из нас? Если вам нужно обвинять кого-то, обвиняйте лучше его.

Уортен нахмурился.

— Что вы хотите сказать — в обоих случаях? Он не имел никакого отношения к моей дуэли с Джеффом!

— До недавнего времени я сама так думала, — тихо сказала Каролина. — Но теперь, ввиду нового свидетельства его непорядочности, я боюсь, что он имел самое непосредственное отношение и к дуэли.

— Каким образом? — спросил Уортен.

—: Позвольте мне сначала спросить вас кое-что. Если бы я тогда попросила вас или Джеффри отказаться от дуэли, вы бы исполнили мою просьбу?

Уортен кивнул.

— Мы с ним говорили об этом только на днях. Мы подумали теперь, задним числом, почему вы тогда не помешали нам.

Каролина тяжело перевела дыхание. Значит, это правда — Монтфорд так и не передал ее письмо.

— Но я пыталась помешать, — сказала она еще тише. — Я послала вам письмо.

Уортен покачал головой, не веря своим ушам.

— Я не получал никакого письма, — сказал он. — Кто должен был передать его мне? Один из ваших слуг?

Глаза Каролины наполнились слезами.

— Нет, не слуга. Разве вы не догадываетесь? Я была так же слепа, как и Мег.

Каролина никогда еще не видела такой ненависти в его взгляде.

— Монтфорд!

Каролина встала и подошла к нему.

— Вы видите теперь, что вы не виноваты. Не в вашей власти помешать бесчестному человеку совершать бесчестные поступки.

— Да, — медленно согласился Уортен, — но я могу, по крайней мере, сделать так, чтобы он больше никому не повредил.

Широко раскрыв глаза, Каролина прижала руку к груди.

— Ричард, что вы говорите? Вы не можете вызвать его сами! Как же тогда ваша клятва Джеффу?

— Если бы речь шла о ком-то другом, а не о Монтфорде, я бы не пошел на это. В данном случае я не испытываю никаких угрызений совести, потому что предательство барона и привело к тому положению, в котором Джеффри оказался. Если бы он передал мне ваше письмо, Джефф был бы сейчас здоров!

Каролина сидела неподвижно, полуоткрыв рот. Почему она не могла этого предвидеть? Сжав перед собой руки, она сказала:

— Я уверена, что, что бы я ни сказала, ничто не заставит вас изменить решение. Поэтому я могу только пожелать вам всего лучшего.

Направившись к двери, она внезапно остановилась.

— О да, и еще одно. Мег хотела поговорить с вами, прежде чем вы уедете. Она у себя внизу,

Пройдясь, по меньшей мере, десяток раз по комнате, Мег села за письменный столик и принялась перечитывать свою рукопись, тщательно вычеркивая все упоминания о родинке графа Фортунато, какие попадались ей в тексте. Они ждала, пока Каролина пришлет к ней Уортена, и каждая минута казалась ей вечностью. В ужасном беспокойстве она то и дело поправляла свои локоны.

Она старательно одевалась для этой встречи с виконтом, зная, что время скоро разлучит ее с ним навсегда. Он, конечно, останется в Шропшире до дуэли, как секундант Чарльза. Но Мег была уверена, что после этого он немедленно уедет. У нее оставалась только эта одна маленькая возможность попытаться воздействовать на его сердце. Она знала, что в уме он уже все решил и был твердо настроен против женитьбы на ней. Но она также знала, что он любит ее, и на эту любовь она и рассчитывала. Поэтому Мег надела белое муслиновое платье, облегающее ее женственную фигуру; она даже намочила ткань юбки, чтобы подчеркнуть линии. Ее горничная Бонни, помогавшая ей одеваться, пышно взбила ей волосы, так что они падали ей на плечи сотнями крошечных завитков. Даже Бонни признала, что в наружности Мег было что-то небесное. Только бы Уортен нашел ее достаточно привлекательной, чтобы поцеловать ее на прощание, — на этом она строила все свои дальнейшие планы и надежды.