В поисках Эдема - Джаконда Белли Страница 64

Для начала мы так возделали наши сады и украсили нашу местность, чтобы визуальные впечатления были самые яркие. Васлала превратилась, таким образом, в искусственно созданную страну розовых кустов, огненных бугенвиллей, беседок, увитых жасмином, балконов, с которых спадают колокольчики, гелиотропы, тропинок, по бокам которых произрастают ирисы, цветники гвоздик и камелий. Каждый дом представлял собой целое зрелище; из-за обилия цветов ветер пах теплыми воспоминаниями, нежностью, опьянял. Любой путник мог закрыть глаза и вернуться к истокам, в эпоху растительности, когда легкого прикосновения солнца достаточно было, чтобы порадовать кожу. Затем мы покрыли мхом и газонами землю, развели гигантские папоротники, подрезали ветви многолетних деревьев, чтобы они художественно переплетались между собой. При помощи ручья снабдили Васлалу скрытыми каналами и источниками, так чтобы шум воды слышался повсюду и снимал тоску.

Потом построили из кедрового массива домик, просторный и светлый, для размещения гостей, освежили наши жилища, кухни, детские площадки, школы, больницу и с рвением принялись довершать помещения, где обучали искусствам и где создавались при помощи доступных нам материалов многоцветная керамика, скульптуры, роспись по дереву.

Собрав книги всех жителей, мы оборудовали библиотеку. Полки мы разместили на ветвях дерева энтеролобиума, между стволом и кроной которого мы соорудили потолок из сжатых пальмовых листов, не пропускавших воду. Стены мы сделали из раздвижных панелей, которые открывались и закрывались таким образом, что освещение в библиотеке было всегда ярким, но никогда не слепило глаза. Там же мы разместили литературные цеха, где читали свои произведения поэты и велись философские беседы… То, что ты видела сейчас, это лишь жалкая тень от того, чем когда-то была Васлала.

Мать остановилась, чтобы перевести дух. У нее блестели глаза, и эйфория от этих воспоминаний таила в себе глубокий отпечаток ностальгии.

«Как она похожа на бабушку!» — подумала Мелисандра; у нее были те же жесты, та же неколебимая уверенность в движениях и словах.

Слушая ее рассказы, Мелисандра почувствовала к ней глубочайшую нежность.

— Почему они ушли? — мягко прошептала она, прислонившись к стене.

— Созидание мечты сплотило нас настолько, насколько это было необходимо, чтобы устранились все разногласия между нами. Мы смогли наконец прийти к консенсусу и отказаться от лидерства. В спорных вопросах мы прибегали к авторитету старейшин. Не знаю, что произошло снаружи, — сказала она, — но, когда мы стали преуспевать в своей задаче пропагандирования легенды, к нам перестали наведываться гости. Мы остались без возможности превратить в жизнь замысел, к которому мы так стремились. Мы оказались в кризисном положении. Сначала семьи, которые уходили, чтобы зачать ребенка, не возвращались. Исход остальных жителей был медленным и болезненным, пока не остались только твой отец, я и старейшины.

— Но это не объясняет причины их ухода… — мягко настаивала Мелисандра, снова присаживаясь.

— Я не знаю, Мелисандра. Правда в том, что я действительно не знаю этого. — Мать положила голову на спинку дивана и, закрыв глаза, продолжала: — При каждом удобном случае на наших собраниях обсуждалась задача поддержания мечты о Васлале, которую уже никто не искал, которая, казалось, никому уже не была интересна.

— Это Эспада, — пробормотала Мелисандра. — Эспада задались целью сбить с толку каждого, кто будет искать Васлалу.

— Нам стоило иметь более четкое представление о сохранении идеала ради самого идеала. Верить в его возможную пользу. — Мать поднялась на ноги, снова наполнила стаканы водой, пришла в себя. — Те, что ушли отсюда, искали связи с реальностью. Они потеряли веру в то, что наше уединение имело какой-то смысл. Я их не осуждаю. Многих воодушевляли более возвышенные чувства. Они хотели найти цель, которая помогла бы им обрести себя…

— Я и сама об этом думала, — сказала Мелисандра.

— Дело в том, что мы привыкли думать о развитии в терминах противоречий и исключающих истин. Если идеал недостижим, от него отрекаются. Ему приписываются вредные заблуждения. Его осмеивают или, в лучшем случае, относятся к нему скептически. Что происходит, если искажается эта перспектива? Если идеальное и реальное почитаются как необходимые ценности в бесконечной динамике согласий и разногласий? Если считается, что обязательно, чтобы существовало одно для восходящего движения другого? Для чего отказываться от идеала, Мелисандра? Зачем умалять ценность мечты? Ведь именно в поиске мечты человечество построило себя. В извечной дилемме между тем, что может быть, и тем, что есть. Я продолжаю оставаться здесь, потому что полагаю, что Васлала как миф, как надежда оправдывает свое существование. Более того, я считаю, что необходимо, чтобы она существовала, чтобы снова стала тем, чем была прежде, чтобы продолжала порождать легенды. Самое важное в Васлале, это то, что мы оказались способны придумать ее, в конце концов, именно фантазия привела этот механизм в действие. Есть люди, которые, даже если я останусь такая одна, должны продолжать подпитывать воображаемые Васлалы. Придумать иную реальность по-прежнему так же важно, как построить ее.

— Народ никогда не забывал Васлалу, — улыбнулась Мелисандра, потрясенная. — Ты рада будешь узнать, что они не переставали настаивать на том, чтобы я предприняла это путешествие. Они ждут меня. Ждут, что я принесу им новости отсюда. Любопытно, правда, что мы, мужчины и женщины, по-прежнему ностальгируем по этим волшебным, совершенным местам… несмотря ни на что, — добавила она, — несмотря на долгую историю поражений.

Мать подошла к ней.

— Это память, Мелисандра. Мы всегда думаем, что память должна иметь отношение к прошлому, но я убеждена, что есть также другая память, мемориал будущему; и мы также храним воспоминания о том, что может быть. Мужчины и женщины, мы замышляем поиски этого ускользающего воспоминания. Поэтому существует неутолимая жажда таких мест, как Васлала. Поэтому твой отец и я остались здесь в ожидании того дня, когда Васлала вновь будет заселена, свято веря, невзирая ни на что, что этот день обязательно придет. Возможно, он уже пришел. Возможно, это есть твое воззвание, твое наследие.

— А как же те, кто ждет меня? Что, ты думаешь, я должна сказать тем, кто меня ждет?

— Васлала существует. Идеал существует. Их мечты сделали реальным существование Васлалы. Их стремления и надежды подпитывали ее и не давали ей умереть. Но Фагуас должен оставаться Фагуасом; найти свою дорогу. Реальное и идеальное должны будут озарять друг друга; идти друг за другом, пока однажды они не пересекутся. Пойдем спать, моя девочка, — сказала она, целуя голову Мелисандры и глядя в окно, — уже светает.

Мелисандра уже почти заснула, согретая материнским теплом, когда вдруг резко села на кровати.

— Что случилось, дочка? Почему ты так вскочила?

— Я знаю, — сказала она. — Я уже знаю, кто мог бы заселить Васлалу.

— Завтра ты мне об этом расскажешь, — улыбнулась мать. — А сейчас надо спать.