Невеста-заложница - Джейн Фэйзер Страница 64

— Нет, к-конечно же, нет. — Оливия все еще не до конца проснулась. — А что это за западня?

Порция объяснила. Оливия слушала, сосредоточенно сдвинув брови над серьезными темными глазами.

— Т-ты еще вернешься? — Она старалась говорить как можно непринужденнее, но предательски дрогнувший голос и наполненный болью взгляд показали, что Оливия сама знает ответ.

— Ты же знаешь, что это станет невозможным. Твой отец и на порог меня не пустит. — Порция наклонилась и поцеловала подругу в щеку. — Но я не прощаюсь навсегда. Почему-то мне кажется, что мы еще встретимся. Я пока сама не знаю, куда подамся после того, как предупрежу Руфуса. Но обязательно постараюсь послать тебе весточку, чтобы ты знала, что я жива. — Девушка подумала и предложила: — Послушай-ка, давай я оставлю тебе письмо на острове во рву, под той скалой, где утки любят прятаться от дождя. А ты будешь заглядывать туда всякий раз, как представится возможность. Обещаешь?

— Обещаю, — отвечала Оливия. — Ступай!

Порция еще раз чмокнула подругу на прощание и встала.

— Да, и еще одна вещь. Оливия, тебе придется делать вид, что ты ничего не знаешь… ни почему я сбежала, ни куда я собралась. Ты сумеешь?

— Конечно. — Кажется, Оливия была готова обидеться, что Порция в ней сомневалась. — А т-теперь уходи поскорее, пока я не разревелась.

Порция замялась на секунду, но вынуждена была подчиниться — она и сама могла разрыдаться.

Выйти из замка через северные ворота не составило никакого труда — часовой поверил, что Порция отправилась кормить уток. Он давно уже привык к таким прогулкам и поэтому выпустил ее наружу.

К этому времени на редкость ясный и безветренный день окончательно вступил в свои права. Трудно было выбрать более подходящую погоду для предстоящего путешествия. Дорога постепенно спускалась в долину и пробегала ее всю, прежде чем снова затеряться среди первых отрогов Шевиотских гор.

Порция шагала широко, размахивая руками и напевая себе под нос для поднятия духа. Но при этом старалась держаться в стороне от дороги, под прикрытием живых изгородей. Одинокая женщина — слишком легкая жертва для злоумышленника, не говоря уже о многочисленных воинских отрядах, то и дело попадавшихся на пути. По счастью, об их приближении беглянку издалека оповещали грохот сапог, пронзительные звуки флейт и рокот барабанов, так что Порция успевала заблаговременно найти подходящее укрытие.

В полдень она сделала первый привал и слегка перекусила. Однако стужа не позволяла долго рассиживаться: от земли тянуло холодом, несмотря на то что живая изгородь надежно защищала от ветра. Порция миновала несколько одиноких ферм, с возрастающей тревогой следя за тем, как неумолимо удлиняются тени и меркнет безоблачный небосвод, и постепенно каждый шаг стал даваться с трудом. У нее не было ни малейшего представления о том, как далеко удалось забраться в горы. После наступления темноты ей грозило не только заблудиться, но и замерзнуть. Пора было подумать о ночлеге. Наверняка можно будет уговорить какого-нибудь крестьянина пустить ее переночевать.

До сих пор Порция шла по местности, практически не отмеченной страшными следами войны, однако картина изменилась как раз тогда, когда она решила искать место для ночлега. В сумерках ей пришлось идти по дороге, с обеих сторон от которой густо разрослись кусты живых изгородей. С порывами ветра то и дело долетал запах гари, и Порция решила, что где-то неподалеку есть жилье, в котором топится очаг. Внезапно живая изгородь расступилась, и ей стали видны окрестные поля.

Они были сплошь черными, выжженными под корень. Плодовые деревья, с таким трудом и любовью выращенные в этой суровой горной местности вопреки лютым ветрам и стуже, превратились в жуткие скелеты, черневшие на фоне серого неба. На обугленных сучьях болтались какие-то лохмотья, и Порция не сразу сообразила, что видит перед собой трупы повешенных, качавшиеся на ледяном ветру. Их явно казнили уже много дней назад, но на всех телах еще можно было различить остатки мундиров с цветами лорда Ньюкасла, командовавшего армией роялистов.

Порция отвернулась, с трудом подавляя тошноту от запаха тления, от жутких взглядов пустых глазниц, от громко галдевших стервятников, потревоженных во время своей ужасной трапезы.

Откуда-то сбоку, со стороны выжженного поля, послышалось слабое хныканье, и Порция поспешно заковыляла прочь, подальше от страшного места. Она попыталась не обращать внимания на этот настырный звук — испуганный и в то же время полный последней, отчаянной надежды, — но под конец не выдержала и оглянулась, старательно отводя глаза от безобразных трупов.

Оказывается, скулил щенок — пяти-шести недель от роду. Во всяком случае, он явно был слишком мал, чтобы выжить без матери. Из скорчившегося в грязи мохнатого клубка на Порцию жалобно смотрела пара карих влажных глаз.

— Ох, ну и видок у тебя — хуже не придумаешь, — пробормотала Порция, внезапно испытывая сочувствие к бездомному сироте. Она нагнулась и подняла щенка. Тот был совсем невесомым — кожа да кости — и тут же прижался к ней всем телом, трясясь от холода. На тощей шее болтался какой-то лоскуток. Обрывок королевского флага.

Порция невольно оглянулась на поле боя. Возможно, это существо было живым талисманом в военном отряде? Скорее всего, что так. Талисман, брошенный умирать от голода после гибели хозяев.

— Ну ладно, пойдем с тобой вместе, пес. Почему-то мне кажется, что у нас с тобой слишком много общего. — Она спрятала щенка под плащ, прижав к груди и чувствуя, как бешено колотится его сердечко. Мало-помалу щенок отогревался и дрожал все меньше.

Теперь ей предстояло отыскать укрытие для двоих. Порция торопливо шла по дороге, и тревога ее возрастала с каждой минутой. Ведь солдаты из парламентского войска, устроившие эту резню, вполне могут ошиваться где-то поблизости, а если даже они ушли, те из местных жителей, кому удалось выжить, вряд ли станут относиться дружелюбно к бездомным незнакомцам.

В двух милях дальше по дороге Порция увидела деревеньку. И двери, и окна убогих домиков были закрыты наглухо, и только тонкие струйки дыма над трубами говорили о том, что место обитаемо. Порция высмотрела домишко поближе к деревенской церкви и постучала в дверь с решимостью, которой не ощущала.

Ей никто не ответил. Она постучала еще раз и прислушалась. Ни звука, ни единого признака жизни. И все-таки кто-то должен был развести огонь, дым от которого курился над крышей! Порция снова постучала и негромко, ласково окликнула хозяев. Может, услышав женский голос, они все же решатся отворить дверь?

Нет. Она немного отошла и со стороны огорода еще раз всмотрелась в окна. Сквозь плотно замкнутые ставни не пробивался ни единый луч света.

Порцию охватила дрожь. Никогда в жизни она не оставалась вот так, совершенно одна в незнакомом месте, и ей стало страшно. Она боялась холода, она боялась перспективы провести ночь под открытым небом в лютую февральскую стужу, и она боялась людей. Щенок заскулил под плащом. Наверное, здорово проголодался. Интересно, такие щенки уже могут есть хлеб и сыр?