Тайный шепот - Саманта Гарвер Страница 63

Харриет оглядела коридор, потом посмотрела на Бенедикта и застенчиво улыбнулась.

– Я знаю, что спрашивать о таком неприлично, – прошептала она, – но можно мне сегодня спать с тобой?

Он откашлялся и постарался улыбнуться как можно искреннее.

– Ты собираешься мучить меня своими женскими чарами?

Харриет уставилась на него.

– Нет.

Бенедикт нахмурился:

– Тогда возвращайся в свою чертову комнату.

Он захлопнул дверь прямо перед ее носом и собрался выждать полную минуту, но не выдержал и половины. Открыв дверь снова, он обнаружил, что Харриет вовсе не заперлась в своей комнате. Она стояла, безвольно опустив руки, а глаза ее весело поблескивали.

– Ладно, можешь остаться, – сказал Бенедикт.

Харриет прошла мимо него в комнату. От нее едва уловимо пахло мылом и – подумав, решил Бенедикт – бренди.

– Только, пожалуйста, как следует запри дверь, – попросила она, скинула халат, аккуратно сложила его в изножье кровати и забралась под одеяло. Услышав, как щелкнул замок, Харриет прошептала: – Спасибо.

Бенедикт уже истратил все свои жалкие проблески юмора, поэтому насчет запертой двери пошутить не смог. Он молча прошел к кровати и лег. Комнату заполнила уютная тишина. Честно говоря, Бенедикт начал изводить себя картинками того, как всю жизнь будет ложиться в постель рядом с Харриет. Ее косы постепенно поседеют, а вокруг рта появятся морщины, потому что она так много улыбалась в юные годы. Его бакенбарды побелеют, а спина согнется. Он никогда в жизни ни о чем подобном не думал и предположил, что это Гарфилд Фергюсон парит где-то у него над головой – с кривыми ангельскими крыльями и понимающей усмешкой.

Харриет завозилась у него под боком, и кровать заскрипела, когда она повернулась к нему спиной. Он не обиделся. И раньше, когда они делили постель, она засыпала, лежа на боку.

Но ее дыхание так и не выровнялось, и Бенедикт сказал в потолок:

– Ты сегодня странно ведешь себя. Что мне сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше?

Он не увидел, а услышал, как она покачала головой.

– Сначала мне было страшно, но теперь я почти уверена, что погрязла в жалости к себе. – Он вскинул бровь, и Харриет ответила, словно увидела это: – Это нечестно. Я за свою жизнь ни единой живой душе не навредила. Я понятия не имею, кто такой этот шантажист и как он связан с особняком, но мне кажется, он пытается меня убить. – Она глубоко вздохнула. – А тут еще неразбериха с мистером Эллиотом и мой первый опыт в так называемом сомнамбулизме. Мне что-то кажется, что целая стая черных кошек перебежала мне дорогу, когда я отвернулась.

Бенедикт тоже повернулся на бок и посмотрел на неровную дорожку, разделявшую волосы Харриет. Он вспомнил, как она выглядела, когда он нашел ее, скорчившуюся, в том чулане. Чтобы заговорить, ему пришлось разжать стиснутые зубы:

– Вполне понятно, что ты расстроена. Я был уверен, что после всего случившегося сегодня ты уедешь отсюда еще до сумерек. Иногда я забываю, – тут он невольно улыбнулся, – что ты за женщина.

Она насмешливо фыркнула:

– И что я за женщина?

– Ты сила, с которой нужно считаться. – Бенедикт посерьезнел. – Харриет, если бы этот мерзавец действительно пытался причинить тебе вред, у него была для этого масса возможностей. Мне кажется, он не собирается тебя покалечить. Думаю, он просто хочет запугать тебя, добиться, чтобы ты уехала. – Бенедикт положил руку на ее обнаженное плечо и сжал его. – Тебе не нужно бояться. Я с тобой и скорее умру, чем допущу, чтобы кто-то сделал тебе больно.

Единственная горевшая свечка почти потухла, и очки он положил на тумбочку, но когда Харриет повернулась и посмотрела на него, Бенедикт увидел, что щеки ее вновь обрели краски, и почувствовал тепло ее улыбки.

Она громко чмокнула его в губы и снова завозилась, устраиваясь так, чтобы прижаться спиной к его груди. Мягкими пальцами взяв Бенедикта за запястье, она потянула его руку, чтобы он обнял ее, словно укутал одеялом. Прошло всего несколько мгновений, и дыхание, овевавшее его ладонь, стало ровным и сонным.

Уютно прижавшись к ней, чувствуя, что его сердце бьется в одном ритме с ее, Бенедикт вспомнил слова, сказанные Харриет несколько часов назад, когда призрачный огонь едва не поглотил их. Он положил голову на подушку, прижался губами к волосам Харриет и вдохнул их опьяняющий аромат.

– Харриет, – выдохнул Бенедикт, – мне кажется, я тоже тебя люблю.

Утро наступило сумрачное, похожее на вечер. Харриет разбудил гром. Она приподняла ресницы и посмотрела на безотрадный серый рассвет. Выбравшись из-под тяжелой, как свинец, руки спящего Бенедикта, Харриет всунула ноги в тапочки. Тяжелые и плотные тучи, такие, чго, казалось, их можно потрогать, беспокойно неслись над верхушками деревьев. Порывы ветра прижимали к стеклу капли дождя, хлеставшие с неба.

Харриет посмотрела на спокойно спавшего Бенедикта. Он не храпел и не крутился во сне, и Харриет подумала, что могла бы мирно спать с ним рядом всю жизнь.

Тут ей в голову прокралась одна мысль, отвратительная и жестокая. Ни с того ни с сего Харриет вспомнила, что сегодня их последний вечер вместе. Завтра в это же время она погрузит свои вещи в карету и покинет особняк леди Крейчли.

Харриет запретила себе думать об этом и предаваться внезапной грусти, закравшейся в сердце. Не позволит она себе и лелеять мечту о том, что их отношения не обязательно должны завершиться в этом особняке.

Она попятилась, тихонько вышла в коридор и осторожно прикрыла за собой дверь. Только почуяв чье-то присутствие рядом, Харриет сообразила, что не проверила, есть ли кто в коридоре.

Она поморщилась, посмотрела влево, никого не увидела и обернулась вправо.

Руки мгновенно закоченели, а дыхание перехватило. Пират стоял, повернувшись к ней широкой спиной, смотрел на лестницу и не подавал виду, что заметил Харриет. С трясущимися руками, не отрывая взгляда от жилета мертвеца, Харриет попятилась к своей комнате. Она ужасно перепугалась, но не смогла заставить себя вернуться к Бенедикту. Вдруг он уже проснулся и заинтересуется ее испуганным видом?

Тут Харриет увидела, что Уоррен Рочестер не один. Его покойная жена стояла перед ним, он держал ее за руку. Харриет с облегчением заметила, что рука светлая, а не обгоревшая, как во время сеанса: Волосы Аннабель капюшоном укутывали лицо и плечи, а раскрасневшиеся щеки и полные слез глаза делали ее похожей на все, что угодно, только не на привидение.

Харриет протянула руку за спину и начала шарить по двери, нащупывая ручку, – и тут Аннабель упала.

– Уоррен, – сказала она, и голос ее звучал как музыка, и не было в нем ни ненависти, ни удивления.

– Нет! – закричал Рочестер, и Харриет прочувствовала это слово всем своим существом.