Безрассудная любовь - Элизабет Лоуэлл Страница 62

Люцифер остановился в нескольких футах от них и, вытянув длинную грациозную шею, принялся их рассматривать. Затем он издал приветственное похрапывание и коснулся головой рук Тайрелла. Глядя на это проявление доверия, Жанна не сдержала улыбки. Даже несмотря на то, что ему нравилось, когда она сама ласкала его, первым он всегда подходил именно к Таю. Очевидно, когда они шли сюда с плато, преодолевая многочисленные трудности, между человеком и мустангом возникли глубокие узы, навсегда связавшие их. За последние недели эти узы лишь упрочились. Жанна всячески способствовала этому, намеренно держась подальше от Люцифера, чтобы именно Тай, его прикосновения, голос и лечение исцелили и приручили жеребца.

С нескрываемым, но неосознанным желанием во взгляде девушка наблюдала, как длинные пальцы Тая гладят черную шкуру животного. Затем она поймала ответный взгляд, отражающий то же самое чувство. Жанна поспешно отвернулась, не зная, что еще предпринять, не в силах совладать с участившимся сердцебиением.

Всякий раз, когда она начинала думать, что Тайрелл больше не хочет ее как женщину, она внезапно читала в его зеленых глазах о голоде, снедающем его тело. Но он не делал никаких попыток сблизиться с ней, всегда держался особняком.

Эхо слов, произнесенных Таем в день, когда они вернулись в долину, каждый час и каждую минуту раздавалось в душе девушки. Она верила этому мужчине, верила благодаря тому, как он вел себя, когда они были близки, но без его живительных прикосновений любые заверения были для нее не больше чем пустым звуком.

По истечении первой недели Жанна, истосковавшаяся по близости с Таем, сама попыталась поговорить с ним. Она хотела объяснить ему, что принимает ситуацию такой, какая есть, и, несмотря на то что не является девушкой его мечты, хочет быть его любовницей. Тайрелл не стал ее слушать, он молча развернулся и ушел на луг, не обращая внимания на ее крики о том, что она хочет его просто так, без клятв и заверений, без обещаний и обязательств, хочет дарить ему свое тело и получать взамен его.

Тайрелл продолжал избегать Жанну.

Она сама попыталась бы соблазнить его, но не знала, как это сделать. У нее не было шелковых платьев, в которые она могла бы наряжаться, не было роскошного дома для проведения балов, не было даже комнаты, в которую она могла бы грациозно войти, зная, что он ожидает ее там. Эти общепринятые приемы соблазнения были ей совершенно незнакомы. По ночам она просыпалась, терзаемая агонией любви, и ей приходилось что было сил сжимать руки в кулаки, но это не помогало погасить пожар, бушующий в ее теле, или унять неистово колотящееся сердце.

Но это было не самое худшее.

Самым ужасным была пустота, растущая внутри Жанны, чувство утраты чего-то прекрасного и недосягаемого. Она понимала, что до конца своей жизни ей придется в одиночестве бродить по землям, где когда-то она ходила вместе с Таем, и жизнь уже никогда не обретет прежней полноты бытия. Она обречена снова и снова вспоминать время, когда любовь коснулась ее легкими крыльями, а затем упорхнула, подобно бабочке, с ее раскрытых ладоней, оставив после себя лишь непроглядную тьму отчаяния, которая будет разрастаться и поглощать ее мир до тех пор, пока не поглотит и ее саму.

Внезапно Жанна почувствовала легкое бархатное прикосновение, становившееся все более настойчивым. Выведенная из забытья, она поняла, что снова смотрела на Тая, словно чего-то ожидая. В действительности ждать ей было нечего, этот день ничем не отличался от предыдущего, лишь еще большее количество света утекало из ее души, которая медленно, но неумолимо заполнялась тьмой.

Сдавленно вскрикнув, девушка отвернулась. Она пыталась дышать глубоко и размеренно, но это оказалось невозможным. Ее тело было настолько напряжено, что вибрировало, подобно тетиве лука, натягиваемой мощной рукой стрелка, и лук этот сгибался все больше и больше, поломка его казалась неизбежной… Жанна отказывалась дышать.

«Не могу находиться рядом с Таем вот так, — размышляла она. — Это нестерпимо, еще хуже, чем жить в одиночестве. Словно я снова и снова переживаю смерть папы, и все — жизнь с ее многочисленными возможностями, радость и любовь, — все ускользает от меня».

Что-то глухо ударялось ей прямо в грудь. Удивленно вскрикнув, она заметила, что это Зебра требует внимания хозяйки.

— П-привет, д-девочка, — слегка заикаясь, произнесла Жанна, не в силах скрыть дрожи в голосе.

Уловив колебания в ее голосе, Тайрелл почувствовал себя так, словно нож проворачивают в его открытой ране. Он сгорал от желания и ощущал такую мучительную боль в чреслах, словно его мужское достоинство протягивали сквозь раскаленное игольное ушко. Тай понял, что девушка испытывает схожие чувства. Но он не прикоснется к ней, это решено.

— Полегче, сынок, — произнес он как можно мягче, насколько это вообще было возможно в подобных обстоятельствах.

Люцифер настороженно смотрел на человека, всем своим видом показывая, что его голос звучит не очень-то убедительно.

— Давай-ка посмотрим твою рану, — прошептал Тай, поглаживая теплую шкуру мустанга. — Спокойно, сынок, спокойно. Я не причиню тебе боли.

При этих словах они одновременно вспомнили о том, что произошло в горячих ключах, и оба почувствовали неловкость. Он боялся взглянуть на нее, зная, что увидит в ее глазах бушующий огонь страсти. Он никогда в жизни ни одной женщины не касался так, как Жанны в ту ночь, и сам был шокирован этим воспоминанием… но снова хотел познать ее лоно, погрузиться в него языком, как в священный источник, смывающий все нечистоты, накопившиеся в нем за предшествующие годы. Он и не подозревал, что очиститься можно, всего лишь погружаясь в щедрые чувственные глубины Жанны.

— У тебя останется шрам, — мягко произнес он, ощупывая круп Люцифера, — но, можно сказать, ты легко отделался. Пуля могла бы причинить гораздо больший вред.

Тай подумал о том, какая отметина останется в его душе от прикосновения атласных крыльев бабочки.

— Скоро Люцифер достаточно окрепнет и сможет отправиться в Вайоминг, — произнесла Жанна вслух свое худшее опасение.

— Да, — лаконично согласился Тай. — Сейчас тебе нельзя взять с собой ничего, кроме одежды, но, я полагаю, твои книги будут здесь в безопасности. А когда в округе все успокоится, ты сможешь… — Он замолчал. — Я сам прослежу, чтобы твои книги вернулись к тебе. Я прослежу, чтобы у тебя было все для достойной жизни, которой ты, несомненно, заслуживаешь.

Жанна отвернулась от него, пряча лицо, чтобы он не сумел догадаться о ее намерении не следовать за ним в Вайоминг. У нее не было другого выбора. Инстинктивно она чувствовала, что ей будет лучше жить одной в долине, чем где-либо еще, зная, что Тай находится рядом, но не имея возможности дотронуться до него.

— Жанна? — резко позвал он.

Спустя мгновение она спокойно ответила:

— Я сделаю все, что потребуется.

Казалось, она согласилась, но что-то в ее словах заставило Тая насторожиться. Он буравил взглядом ее затылок, сожалея, что не может читать ее мысли с той же легкостью, как она умеет понимать животных и по облакам предсказывать погоду.