Буду твоим единственным - Джо Гудмэн Страница 61

– И не скажу, – заявила она с непоколебимым упрямством, повернувшись к нему лицом. – В том числе и тебе.

Норт обхватил ладонью ее щеку и погладил пальцем ее нижнюю губу.

– Представляю, как нелегко тебе пришлось.

– Не больше чем моей семье. – Она схватила его за запястья, удерживая движение его руки. – Не надо меня жалеть. У меня был выбор. Возможно, я поступила не слишком мудро, но я приняла решение и отвечаю за последствия.

Кивнув, он убрал руку.

– Неужели ты ни с кем не поделилась? Ни с Изабел? Ни с полковником?

– Нет! – в отчаянии замотала она головой, потом спокойно повторила: – Нет. Они рассказали бы отцу.

– Понятно.

Элизабет промолчала, защищая своего любовника, не задумываясь о том, достоин ли он подобной жертвы.

– Ты была влюблена?

– Да.

Норт, хотя и ожидал подобного ответа, не был готов к боли, которую этот ответ ему причинил. Набрав полную грудь воздуха, он очень медленно выдохнул и неожиданно для себя спросил:

– Он доставлял тебе такое же наслаждение, как я?

Из горла Элизабет вырвался сдавленный вскрик. Она отвернулась и снова уставилась на полог кровати. Попытка сморгнуть навернувшиеся слезы привела к тому, что они пролились из уголков ее глаз и скатились к вискам.

– Ты, наверное, думаешь, что у меня внутри установлен фонтан, – прошептала она прерывающимся голосом, с трудом выдавив из себя смешок.

Нортхэм никак не отреагировал на эту попытку отшутиться. Он теперь слишком зависел от Элизабет и заслуживал честного ответа, даже если это противоречило ее желаниям.

– Так что, дорогая? Тебе было с ним так же хорошо, как и со мной?

Она зажмурилась, сдерживая слезы.

– Нет, – еле слышно прошептала она. – Нет, не так. Невидимые тиски, сжимавшие сердце Нортхэма, разжались.

– Да, кажется, я тоже не чужд эгоизма, – облегченно выдохнул он. – Мне просто хотелось убедиться, что я занимаю в твоей жизни особое место.

Едва ли он сомневался в этом, просто ему этого было мало. Они оба знали, что он надеется занять самое большое место в ее сердце.

Элизабет повернулась к Норту и согрела его нежным сиянием глаз.

– Давай займемся любовью, согласен?

Норт улыбнулся. Она никогда еще не просила его об этом. Ему показалось, что ее голос слегка дрогнул на слове, которое он произносил так легко, а она избегала его употреблять. Он привлек ее к себе и осушил поцелуями ее слезы. Она задрожала в его объятиях. Он гладил ее волосы, ожидая, пока она успокоится, а потом занялся с ней любовью.

И проделал это очень хорошо.

Утром, когда Элизабет заканчивала завтрак, ей принесли письмо. Она воспользовалась ножом для масла, чтобы вскрыть знакомую печать барона.

– Это от Баттенберна, – сообщила она Изабел и Норту.

Она пробежала глазами написанное четким почерком послание, потом перечитала его снова, чтобы убедиться, что ничего не упустила. Закончив, она аккуратно сложила письмо и положила его себе на колени, накрыв ладонями, но не потому, что опасалась, будто оно упадет, а чтобы спрятать от всех свои задрожавшие руки.

– Он пишет из Лондона, – небрежно бросила она. – У Луизы случился сердечный приступ. Она показалась врачу, и он порекомендовал ей как следует отдохнуть. – Взгляд Элизабет остановился на муже. – Она просит меня приехать.

Нортхэм молча кивнул и постарался придать своему лицу бесстрастное выражение.

– Мы можем поехать в Лондон? – спросила Элизабет извиняющимся тоном. – Мне и самой обидно, Норт. Я так хотела увидеть Хэмптон-Кросс.

Он поднял руку, не дожидаясь, пока она упадет перед ним на колени.

– Конечно, нужно ехать. Ведь Луиза твоя подруга, разве не так?

Горло Элизабет перехватило, и она молча кивнула.

– Отлично. В таком случае мы едем.

Изабел подошла к Нортхэму и легко коснулась его локтя.

– Вы очень добры к Элизабет. Роузмонт поделился со мной таким же наблюдением. Конечно, мне не следует говорить за него, но я хочу, чтобы вы это знали.

Поскольку Изабел действовала из самых добрых побуждений, Норт не стал охлаждать ее благой порыв. Но если бы Роузмонт присутствовал за столом – вместо того чтобы посещать арендаторов за два часа до отъезда дочери, – Норт не удержался бы от замечания, что Элизабет заслуживает большего. Так что, возможно, даже к лучшему, что его светлость отсутствует. Вряд ли это замечание было бы встречено благосклонно.

Нортхэм добавил сливки в свой кофе и размешал их.

– Баттенберн не сообщил, почему он написал сюда?

– Он также послал письмо в Хэмптон-Кросс на тот случай, если мы уже уехали.

– Понятно. – Он поднес чашку к губам и сделал глоток. – Барон любит подстраховаться.

Элизабет нахмурилась, не уверенная, что правильно его Поняла.

– Полагаю, он делает все, что в его силах, для блага Луизы. Мое присутствие успокоит ее.

– И его.

– Конечно.

Подозрения Норта были слишком неопределенными, чтобы облечь их в слова.

– Нам не удастся добраться до Лондона раньше завтрашнего вечера. Лошади не в состоянии двигаться без отдыха, как бы нам этого ни хотелось.

Лондонский дом Нортхэма располагался на Меррифилд-сквер. Фасады домов, оттороженных от улицы массивными чугунными воротами, выходили на небольшой сквер в центре площади, где часто можно было видеть нянюшек, прогуливающихся со своими юными подопечными. Это была удобная резиденция, отличавшаяся от других лишь тем, что, по настоянию Нортхэма, наружные фонари были сделаны из меди, а не из чугуна.

– Из предосторожности, – объяснил он Элизабет, когда она сказала ему об этом. – Иначе может получиться так, что я окажусь в постели леди Морган, чей особняк справа от моего дома, или мистера Уитни, который расположен слева. Но это только когда я нахожусь в подпитии, как ты понимаешь. В остальных случаях у меня не возникает проблем с поиском собственной спальни.

– Ты меня утешил.

Опыт Элизабет улаживать проблемы леди Баттенберн сослужил ей хорошую службу, ибо обстоятельства складывались так, словно все сговорились удержать новобрачных в Лондоне как можно дольше.

Сначала предметом забот Элизабет были проблемы с сердцем Луизы. Норт как-то заметил, что желания леди Баттенберн существенно превышают ее нужды, однако не стал настаивать, чтобы Элизабет навещала свою подругу не столь часто. Он терпеливо наблюдал, как его жена дважды в день покидает дом – утром и во второй половине дня, – иногда отсутствуя по несколько часов кряду. Составив ей пару раз компанию, он обнаружил, что визиты к Баттенбернам портят его характер. И он нисколько не удивился тому, что вся эта суета и напряжение наложили отпечаток и на характер Элизабет. Но когда Нортхэм заботливо поинтересовался, не слишком ли она усердствует, он получил такую резкую отповедь, касавшуюся обязательств, накладываемых дружбой, что поневоле задумался, а не переписывается ли она с его дедом.