Драгоценности - Джоанна Кингсли Страница 60

– Я всегда считала, что жемчуг – самое романтичное произведение природы, – проговорила Пет. – Вы знаете древнюю персидскую легенду?

– Нет.

– Персы считали, что устрицы в ясную ночь всплывают на поверхность моря, и если на каплю воды падает лунный свет, она превращается в жемчужину.

– Как мило! – воскликнула леди Маргарет, но Пет видела, что она все еще сомневается.

– Это жемчуг самого высокого качества, тройной А. Сейчас поставки природного жемчуга сокращаются, и думаю, через пару лет он удвоится в цене.

Леди Маргарет провела пальцами по нитям жемчуга, обвивавшим ей шею.

– О Боже, как они мне нравятся, но у меня уже есть две нити белого жемчуга.

Пет поняла, что настало время пустить в ход главный аргумент:

– Полагаю, леди Маргарет, ваше имя обязывает вас приобретать жемчуг.

– При чем здесь мое имя? – удивилась клиентка.

– Как, вы не знаете? Маргарет происходит от греческого margaron, что означает жемчужина.

– Боже правый, а я всегда думала, что от маргаритки. Я ненавижу этот цветок, растущий повсюду.

– А вы редкая жемчужина.

Старуха просияла и вновь повернулась к зеркалу. Решение созрело.

– Сколько, вы сказали, это стоит?

Вообще-то Пет еще не говорила. Она никогда не называла цену до тех пор, пока ее не спрашивали. Тем более что цена интересовала леди Маргарет меньше всего.

– Двадцать семь тысяч долларов. Старуха кивнула.

– Ожерелье очень украсит черное платье, которое я купила позавчера, и отлично замаскирует мою шею. Увы, в последнее время я немного постарела.

– Что вы, леди Маргарет, ничуть.

– О, Петра, вы не умеете льстить.

Леди Маргарет наклонила голову, показывая, что ожерелье можно снять.

– Подождете? – спросила Пет, расстегивая застежку.

– Нет, уже поздно. – Старуха поднялась. – Мой шофер заберет это завтра утром. – Возле двери она обернулась. – Пока вы молоды, моя дорогая, пока красивы, пока способны заставить любить себя – берите от жизни все. Что сейчас было бы со мной, если бы я не вышла замуж за Пэкки? Да я просто умерла бы – ведь только деньги позволяют дожить до глубокой старости. Кроме того, моя жизнь не была бы усыпана розами…

Пет улыбнулась. Она не слишком одобряла выбор, когда-то сделанный манекенщицей Марго в провинциальном Доме моды, но и не осуждала ее.

За дверью их ожидал молодой человек в элегантной униформе и белых перчатках. Пет вручила ему ожерелье и велела положить на ночь в сейф, а утром упаковать в коробку.

– Я, конечно, не вправе вмешиваться, – продолжала леди Маргарет по пути к лифту, – но я вас полюбила и считаю исключительно умной и красивой девушкой. Вам не следует до конца жизни оставаться продавщицей. Ведь и я не стала топтаться по сцене в этих дурацких шляпках, которые нас заставляла надевать мадам Фло.

Пет вызвала лифт.

– Вполне согласна с вами. В жизни нужно сделать что-то более важное, леди Маргарет. Но у меня есть соображения, как этого достичь.

– Отлично, моя дорогая, только помните, что удачное замужество – лучшее средство для достижения любой цели.

Пет рассмеялась:

– Буду иметь в виду.

Она собиралась проводить леди Маргарет до дверей, как всех других важных клиентов, но старуха остановила ее:

– Не провожайте меня, Петра. Уже поздно, а вам еще нужно заполнить журнал.

Этими несколькими минутами Пет очень дорожила, поскольку в шесть пятнадцать у нее было назначено свидание. Прошлым вечером позвонил Чарли, и она согласилась встретиться с ним в Рокфеллер-центре.

– Спасибо, леди Маргарет. Была рада видеть вас. Двери лифта закрылись, и Пет улыбнулась. Да, она не останется продавщицей, а достигнет большего. Пет мечтала об этом с того дня, как пришла сюда. Она станет дизайнером и будет сама создавать изысканные украшения. Пет сразу сказала об этом Марселю, но за три года работы в «Дюфор и Иверес» не приблизилась к своей цели ни на шаг.

Начать пришлось продавщицей за прилавком на первом этаже, где подростки покупали кулоны на простеньких золотых цепочках, а чадолюбивые мамаши – детские медальоны. Через год ее перевели в отдел настоящих драгоценностей и там быстро заметили. Знание камней, врожденный вкус и чутье психолога, приобретенное за время болезни матери, помогали Пет не только определить, что идет клиенту, но и угадать его вкус, уговорить его, приободрить или польстить ему. Вскоре она начала работать с самыми богатыми и именитыми покупателями. За каждую проданную вещь, стоившую более десяти тысяч долларов, Пет получала комиссионные – не слишком много, но все же это ощутимо увеличивало ее доход.

Казалось бы, в свои двадцать четыре Пет многого достигла, но она знала, что нынешний успех лишь отдаляет ее от намеченной цели. С такой продавщицей не захотят расстаться. Кроме того, существовали и другие обстоятельства.

Начав работать в «Дюфор и Иверес», Пет забрала мать из клиники для умалишенных. Два года назад она перевезла Беттину в маленькую частную клинику в Ниаке, всего в часе езды от Нью-Йорка. Тоже не идеальное место, но куда лучше, чем больница в Йонкерсе.

Пет хотелось бы перебраться с дедом в хорошую квартиру на Двадцать второй Ист-стрит. Четыре комнаты, высокие потолки и камин напоминали бы Джозефу его дом в Голландии. Семьсот пятьдесят долларов в пять раз превышали ту сумму, которую Пет платила сейчас, но она считала эту сделку выгодной.

Однако плата за квартиру, приобретение новой мебели, расходы на содержание Беттины и на свои туалеты, необходимые для работы с состоятельными заказчиками, стремительно опустошали ее кошелек и отдаляли желанную цель. Кое-что давал Джозеф, но в последний год не слишком много. Он признался Пет, что стал плохо видеть, и хотя работал, но все чаще и чаще оставался дома.

Пять месяцев назад Пет нашла клинику «Коул – Хафнер», расположенную в уютном местечке на берегу реки Коннектикут, в старом особняке. Там содержали тихих больных, полагая, что продолжительное лечение приведет к выздоровлению. В середине лета Пет взяла выходной, чтобы поговорить с доктором Хафнером, и очень обрадовалась, когда он согласился положить Беттину в свою клинику. Пет знала, что здесь матери будет хорошо, и надеялась на ее выздоровление. Она сразу же перевезла мать, но осуществление собственных планов снова пришлось отложить. В отделе дизайна ей предложили бы низкооплачиваемую должность ученицы, а сейчас Пет не могла на это пойти.

Но она не рассталась со своей мечтой. Поступив на работу в «Дюфор и Иверес», Пет стала посещать в обеденный перерыв мастерскую дизайнеров и подружилась с тучным французом лет пятидесяти, Филиппом Мишоном. Как только выдавалась свободная минутка, она садилась рядом с ним и смотрела, как он работает с камнями. Иногда Пет оставалась вечерами, и добродушный ювелир учил ее работать с пламенем горелки и тонкими инструментами, делать формы из золота, серебра и платины, закреплять в них драгоценные камни. Видя, с каким удовольствием Пет перенимает его искусство, Мишон несколько раз предлагал взять ее в ученицы, но она отказывалась. Иногда девушке казалось, что тем самым она упускает свой шанс.