Контора - Нил Роуз Страница 60

– Гм-м, как там у вас дела с Элинор?

Они не видели нас с того самого воскресного ланча. Даже если бы у нас было такое желание (а его не было), у нас просто не было времени.

– Работа, работа, работа – совсем нет времени для себя, – пожаловался я. – Но в основном все идет прекрасно.

Мама просияла.

– Есть вещи, более важные, чем работа, – неожиданно заявила она, начисто позабыв, как всю жизнь строила относительно меня честолюбивые планы. Я уловил, как папа шепчет ей на ухо: «Восемьдесят пять тысяч фунтов».

– Попытайся сказать это президенту «Бритиш Навигейторз», – посоветовал я, и в ответ на меня устремились две пары глаз, ничего не выражавших.

– На днях мы обедали с дядей Тони и тетей Хилари, – осторожно произнесла мама. Это была единственная возможная замена для «мистера и миссис Грей», когда она говорила со мной о родителях Элли.

– Представить себе не могу, о чем это вы говорили, – сказал я.

– Это было так смешно – мы обе заговорили о квартирах. Я сказала тете Хилари о том, какая у тебя большая квартира, а потом она рассказала, что Элли живет в точно такой же по величине квартире. – Итак, обе расхвастались, подумал я, а вышла ничья. – А затем твой отец принялся ворчать насчет диких цен на недвижимость в Лондоне…

– Ты знаешь, что сарай в Кенсингтоне купили за сто десять тысяч фунтов? – Папа редко кого-нибудь перебивал, но от цен на недвижимость закипает кровь у любого благонамеренного жителя шести графств. [42]– Сарай! Простой деревянный сарай – такой, как у меня в дальнем конце сада. Я прочитал об этом в газете. Безумие! Абсолютное безумие!

Мама остановила его взглядом.

– Как я говорила, мы беседовали о ваших квартирах, а затем сказали вместе: «Почему бы им не съехаться?» Представляешь – обе одновременно! Такое совпадение!

Меня так изумило, что мама за несколько недель разделалась с моральными устоями, которых придерживалась несколько десятилетий, что я даже не стал осмеивать эту явно сочиненную историю.

– Это был бы очень решительный шаг, – заметил я. – Вы уверены, что готовы к нему?

– О да, – с готовностью подтвердила мама. – А как насчет тебя, Чарли?

Я бы солгал, сказав, что эта идея не приходила мне в голову – но я же все-таки юрист!

– Вообще-то я никогда серьезно об этом не задумывался, – ответил я. – Насколько мне помнится, когда я собирался поселиться вместе с Мэри, ты была против и стояла насмерть.

Мама замахала руками:

– О, это же совсем другое! Элинор нам нравится.

Мэри была очень славной девушкой. Пару лег назад мы с ней встречались семь месяцев. Но она совершила роковую ошибку, пытаясь снискать расположение: она пекла пироги гораздо лучше, чем моя мама. Особенно удавалась Мэри сочная ватрушка с шоколадом. Когда моя мама впервые попробовала эту ватрушку, по выражению ее лица можно было решить, что пирог начинен горчайшей лимонной кожурой.

Я взглянул на часы, собираясь закончить ланч.

– Ну все, мне пора идти. Через несколько минут у меня заседание. Я подумаю над тем, что ты мне сказала. Но мы сейчас так заняты на работе, что у нас нет ни одной свободной минутки, чтобы как следует потолковать.

У мамы был разочарованный вид. Похоже, она договорилась с «Пикфордз», [43]чтобы они прибыли по первому зову – тогда она могла бы прямо сейчас отправиться в мою квартиру, все упаковать, и к чаю уже устроила бы меня у Элли.

И тем не менее я не лгал, когда утверждал, что у нас ни на что не хватает времени – кроме работы. Честно говоря, самый эротический момент у нас случился пару дней назад (и это за несколько недель!), когда Элли ворвалась в мою комнату и заявила, тяжело дыша:

– О боже, ты мне нужен!

У Ричарда, который все еще был в нее влюблен, даже челюсть отвисла.

Я скромно улыбнулся:

– Время от времени всем нужен кусочек Чарли.

– О, прости! Боюсь, что это была ложная тревога: все, что мне нужно в данный момент – это твоя подпись.

Оказалось, что помимо всего прочего Элли приходится еще заниматься небольшим делом для заграничного клиента, которого она заполучила еще во время работы в прежней фирме. Это был ее первый выгодный клиент, как она объяснила с гордостью. Появился он как бы ниоткуда, просто заявив, что слышал о ней много хорошего. Элли учредила английский филиал этой компании. «Они даже доверили мне придумать для него название», – похвасталась она. Однако согласно правилам «Баббингтона», ей нужна была еще одна подпись на банковском счете клиента.

– Это пустяк, – пояснила она. – Простая формальность.

Пожав плечами, я подписал бумагу. Название компании «Уортингтон Трампит» показалось мне смутно знакомым. Когда Элли уходила, я спросил, какие у нее планы на этот вечер – разумеется, после того, как состоится последнее совещание, намеченное на сегодня.

– Собиралась пойти домой, поесть какой-нибудь китайской еды и, свернувшись на кушетке, уставиться на что-нибудь совсем уж глупое, – ответила она с улыбкой. – Думаю, ты сойдешь.

* * *

В конце концов я распрощался с родителями, пообещав что-нибудь придумать насчет следующего воскресенья, хотя не собирался выполнять это обещание. С ланча я вернулся рано и как раз размышлял, что бы такое сделать за оставшиеся двадцать минут, когда зазвонил телефон.

– Чарли, – пролепетал чей-то голос.

– Кто это?

Я почти физически ощутил страдание в голосе.

– О боже, Чарли!

– Ханна? Это ты?

– Я уходила на ланч, а когда вернулась, оно было уже здесь. Я вышла всего на пятнадцать минут.

Я поднялся в тревоге.

– Что случилось? Что было там, когда ты вернулась?

– Приходи скорее, Чарли. Пожалуйста. – И она повесила трубку.

Я стремительно направился в другой конец коридора и постучал в дверь Ханны. Ответа не последовало, так что я осторожно приоткрыл дверь и просунул голову внутрь. Квадратная комната была в точности такой, как моя – только картинки на стенах разные. Ханна сидела на полу возле своего стола, глядя на кресло, стоявшее позади него.

– О боже, Ханна, – выдохнул я и, войдя в комнату, закрыл за собой дверь.

Она повернулась, и на меня глянули огромные, полные слез глаза.

– Я не знаю, что я сделала.

Это кресло означало катастрофу. Кошмар. Невыразимый ужас. Трагедию. Конечно же, это ошибка. Пожалуйста, только не Ханна. Только не моя Ханна.