Антракт - Мейвис Чик Страница 60

Фраза в его устах была такой совершенной, что мне пришлось сдерживаться, чтобы не опуститься перед ним на колени и не сказать: «Мой господин, конечно, я пришла». Вместо этого я просто улыбнулась.

— И что меня ожидает сегодня? Ты проткнешь каблуком мою ногу? Или ударишь в нос? Или собираешься проявить доброту в момент моего скромного триумфа и позволишь мне остаться невредимым?

Я открыла было рот, чтобы ответить, но не успела. Финбар посмотрел мне через плечо, протянул руку и сказал:

— И Робин тоже здесь? Отлично, отлично. Входите.

Мужчины пожали друг другу руки. Я заметила, с какой силой Робин сомкнул челюсти, и мне даже захотелось вдруг сказать: «Два сильных удара или нокаут для определения победителя», когда, к счастью, появился Джим и галантно проводил меня в комнату.

Я услышала за спиной голос Финбара:

— Напитки вон там, в углу. Пойдем, я покажу тебе. — Он увел Робина, бросив, что вернется через минуту, а Джим должен присмотреть за мной и не выпускать меня из виду. Я провожала Финбара взглядом и думала о его невероятной привлекательности. Обычная белая футболка, джинсы и еще влажные после мытья волосы, прилипшие к шее, — я вздохнула.

— Нравится он тебе, да? — радостно поинтересовался Джим.

— Мне кажется, да, — призналась я.

— Хорошо. Это очень хорошо, потому что он очень увлечен тобой…

Во второй раз мне захотелось поднять этого маленького коренастого толстяка и расцеловать.

Даже странно, насколько просто выглядели гости. Я заметила всего один или два ярких мужских костюма и одну или двух дам в экстравагантных нарядах. В основном же актеры и актрисы, смутно знакомые мне по пьесе, выглядели вполне буднично. Виргилия в черном джемпере вгрызалась в куриную ножку, Авфидий в обычной рубашке и пиджаке стоял рядом с женщиной с большой грудью, которую я в последний раз видела в толпе горожан — дама выкрикивала оскорбления в адрес Кориолана. А Волумния сидела на стуле, положив на колени салфетку, и с хрустом жевала сельдерей. Самым странным человеком в комнате — он единственный возвышался над лабиринтом голов — был Клейтон-младший с растянутым в широчайшей улыбке сияющим лицом. Наверное, я в своем свадебном платье и с примулами лишь немного уступала ему.

Хлоп! — открыли бутылку шампанского, и Финбар снова оказался рядом со мной. Я заметила, что Робин с бокалом пенящегося напитка в руке остался подпирать стену рядом с баром. Раскрасневшись, он смотрел в сторону Финбара. Я ощутила короткий укол совести, а потом абсолютно забыла о Робине, потому что Финбар обнял меня за плечи, намереваясь увлечь в толпу гостей. Джим улыбнулся нам обоим, пообещал, что мы увидимся позже, и ушел, раскачиваясь из стороны в сторону. «Одни, — подумала я, — наконец-то мы одни». Но я не могла ничего сказать, — боялась расплакаться, или упасть в обморок, или того и другого сразу.

От всех этих напастей меня спасло объятие Финбара: он легонько притянул меня к себе — это было необходимо, потому что я как будто приросла к месту, а когда я прижалась к нему, наклонился и поцеловал в щеку. По крайней мере он собирался сделать это, и, если бы я не выбрала именно тот момент, чтобы опустить голову и проверить, нет ли препятствий у меня под ногами, все было бы отлично. А вышло так, что я подставила под его губы увядшие примулы. Выпрямляясь, подняла глаза и увидела, что Финбар вынимает изо рта сморщенные лепестки. Я помогла ему. Это было все, что я могла сделать в тот момент, если не брать в расчет смерть на месте, — и длилось почти секунду.

— Спасибо, — сказал он любезно, — мне следовало догадаться.

— Извини, — сказала я.

— Не стоит.

Он посмеивался надо мной, вполне безобидно, и я решила, что это лучше, чем ничего.

— Финбар, — сказала я, — ты был великолепен.

— Очень рад, что тебе понравилось.

Я поцеловала его в щеку и почти не промахнулась, если не считать части уха, но это не так важно.

— Я думаю, ты гений.

— На восемьдесят процентов — драматург, на десять — режиссер, и на десять — я… — сказал Финбар, но было заметно, что ему польстили мои слова. — Я рад, что тебе понравилось. Это очень важно. И мне жаль, что я пренебрег нашей… — он улыбнулся несчастным цветам и прикоснулся к ним, а потом взял меня за подбородок (я почувствовала нежность теплого шелка), — дружбой. Мне следовало навестить тебя после той веселой ночи, но перед самой премьерой все так осложнилось.

— Спасибо за цветы, — сказала я.

Он снова притронулся к моей голове и так проникновенно улыбнулся, что эта улыбка согрела мне душу.

— Спасибо за твои… — И тут же, заметив кого-то, он напрягся, наклонился ко мне и прошептал на ухо: — Ты готова? К нам движется «Желтая роза Техаса» [30], заранее приношу извинения.

— Фиинбарр, — пророкотал голос за моей спиной.

— Клейтон, — отреагировал Финбар настолько дружелюбно, что не могло возникнуть сомнений в его искренности, — разреши мне представить моего особого друга, мисс Герань… гм-м…

— Я очарован, — сказал продюсер и на этот раз сжал мою руку, что было лучше, хотя немного больнее, чем посасывание.

— Вам понравилась пьеса? — спросила я.

Он серьезно взглянул на меня из-под густых седых бровей, в глазах читался укор.

— Я думаю, «нравиться» не совсем верное слово, мисс Герань. Сегодня вечером я был тронут. Я прикоснулся к священному великолепию. Думаю, этот парень наделен сверхъестественным даром.

Он говорил с сильным акцентом и слегка повышал тон каждый раз, когда произносил «Я думаю!». А потом посмотрел на потолок, как будто сказанное уже достигло его. Казалось, он наблюдает за своими словами, словно член секты шейкеров, готовый вот-вот затрястись. Но вместо этого Клейтон обратил свой разоблачительный взгляд на меня и спросил:

— Ты была в Техасе, мисс Герань?

— Нет, — сказала я, — но я уверена, что там замечательно.

— Цветы там, — он посмотрел на мою прическу, — цветут гораздо дольше, чем здесь, это точно… Хочешь поехать как-нибудь?

— С удовольствием.

— Фин-бой, — Клейтон потрепал Фин-боя по плечу, — привози эту маленькую леди с собой, когда приедешь. — Он посмотрел на меня. — Не отпускайте его от себя, мадам.

Финбар вцепился в мое плечо чуть сильнее, чем следовало бы.

— Тебе понравится там, дорогая, я уверен, — закончил Клейтон.

«Техас, — подумала я, — или Богнор [31], — какая разница в сырое февральское воскресенье».