Ключ к счастью - Джейн Фэйзер Страница 60

Герцог Нортумберленд нервно ходил по приемной перед покоями, где находился больной король. Дверь туда была закрыта. Окна королевской опочивальни выходили на площадь, откуда раздавался неумолчный гул голосов: там собрались жители Лондона, желавшие выразить почтение и любовь, а также пожелания здоровья своему властелину. Они приходили сюда каждый день в надежде увидеть лицо короля хотя бы в окне. И уже много недель уходили разочарованные: король не появлялся.

— Мы должны, должны показать его! — чуть не каждый день говорил Нортумберленд.

И сегодня он произнес ту же фразу.

Королевские врачи не отходили от постели больного, члены Тайного совета с нетерпением ожидали их очередного решения (если не приговора) по поводу здоровья юного монарха. Будет он наконец в состоянии появиться перед народом?

Герцог Суффолк приблизился к Нортумберленду.

— Народ требует своего короля, — сказал он, привычно дернув себя за короткую бороду.

— У меня есть уши, — раздраженно отозвался Нортумберленд. — Могу сам слышать.

Нортумберленд не слишком умел сдерживать себя, а в этом случае не считал особенно нужным. Он знал, что медлительный тугодум Суффолк не примет его раздражение за обиду: не к такому еще привык, общаясь со своей злобной супругой.

— В конце концов, ничего страшного, — примирительно произнес Суффолк. — Пусть покричат. Нужно чаще объяснять им, что зимой королю делается хуже, он плохо переносит холод. Людям надоест ожидать его, стоя на улице.

— Пожалуй, вы правы, — согласился его собеседник. — А через несколько месяцев мальчишка умрет. И тогда у нас будет Мария, которая выйдет замуж за Филиппа Испанского и потянет страну обратно в католицизм.

Оба замолчали, размышляя о том, что в этом случае потеряют лично они, каких доходов и привилегий лишатся. Ведь после того, как прежний король, Генрих VIII, совершил в стране церковную реформацию, порвал с папой римским и заменил католицизм новой, англиканской, религией, став ее главой, многие сторонники короля захватили и поделили между собой несметные богатства католической церкви: земли, поместья, ценности. А также получили новые титулы, права и власть. Им всем было что терять, если на престол взойдет сестра нынешнего короля принцесса Мария, оставшаяся ревностной католичкой.

— Необходимо заставить Эдуарда назвать своей преемницей не Марию, а Елизавету, — высказал их давнюю цель Суффолк. — Она хотя и моложе на семнадцать лет, но зато никогда не была католичкой. Эдуард тоже весь в отца — терпеть не может католиков. Разве он захочет, чтобы на трон уселась его старшая сестрица и начала все поворачивать вспять? Да, Елизавета из настоящих протестантов. Она…

— Она, — перебил его Нортумберленд, — слишком молода, и никто из нас не знает ее толком, потому что она чертовски хитра и скрытна. И что там таится в ее рыжей голове — одному Богу известно.

— Итак, вы полагаете, что она тоже не вполне подходящая особа для трона?

— Лучше, чем ее сестра, но я бы отверг обеих.

Суффолк посмотрел на него с испугом: такого тот так прямо еще не говорил.

— Не будете же вы отрицать право наследования, герцог?

— Я не буду, — спокойно сказал Нортумберленд. — Но если мы сумеем уговорить нашего несчастного больного юношу… Умирающего…

Внезапно Суффолк с хитрецой взглянул на него и, дернув себя за бородку, проговорил:

— Если лишить наследственного права обеих сестер, то следующей в этом ряду будет моя супруга. Как‑никак она племянница покойного Генриха. Что вы на это скажете?

— Ого‑го! — Этим восклицанием Нортумберленд заменил прямой ответ. А потом добавил с улыбкой:

— В этом случае хоть каким‑то утешением для меня будет некая свадьба.

— Моей дочери Джейн и вашего сына, милорд? — уточнил Суффолк, тоже улыбнувшись.

— Совершенно верно, милорд.

В это время отворилась дверь из покоев короля и оттуда показалась целая процессия одетых в черное лекарей. Один из них нес в вытянутых руках сосуд, накрытый крышкой, горестно покачивая над ним головой.