Драгоценная паутина - Максин Барри Страница 60

Женщины одобрительно закивали, а Оуэн нахмурился.

– А ты не рискуешь? Вдруг ей не понравится?

Флейм пожала плечами.

– Я понимаю. Но… – Она не знала, как объяснить, и Джульетта поспешила ей на помощь.

– Всякий значительный показ ювелирных изделий должен содержать в себе и некий сюрприз! Для всех. И для заказчика и для зрителей, – объяснила она. – А София из тех, кто ценит широкие жесты. Я думаю, это прекрасная идея, дорогая, – заключила она.

Флейм благодарно улыбнулась. Но что бы такое сделать? Что придумать? Чего нет в коллекции, в которой, кажется, есть все?

– Как красиво! – сказал Рис, пытаясь отвлечь ее.

Флейм посмотрела на пожелтевшую от старости фотографию, которую он рассматривал. На ней была красивая женщина в длинном вечернем платье, державшая в руке маскарадную полумаску.

– Грэнди, это ты? – потрясенно ахнула Флейм.

Джульетта улыбнулась.

– Да, это бал в 1916 году, – объяснила она. – Даже тогда, во время войны, Венеция устраивала маскарады. – Голос ее стал глубоким и низким от нахлынувших воспоминаний.

Флейм снова посмотрела на снимок. Теперь она внимательно вглядывалась в полумаску с узкими прорезями для глаз, украшенную перьями и какими-то блестками… Вдруг Флейм резко втянула воздух, глаза стали круглыми как блюдца.

– Грэнди! Где фотография Софии из журнала?

По глазам правнучки Джульетта поняла, что ей в голову пришла какая-то невероятная идея.

Флейм внимательно вгляделась в лицо Софии ди Маджори, отметила высокие скулы и твердую линию подбородка. Лицо было не столько красивым, сколько значительным, властным. Да, она, безусловно, интересна!.. Вдруг, ни слова не говоря, Флейм сорвалась с места и побежала к себе в комнату. Все слышали ее быстрые шаги по лестнице и стук двери.

– До свидания, Флейм, – крикнул Рис, и все захохотали.

– Я думаю, ее осенило, – проговорил Оуэн, который в дружной итальянской семье чувствовал себя необыкновенно легко. Ужас и тьма, окружавшие его, быстро отступали.

Он потянулся к Франческе, ее рука тут же оказалась у него в руке.

Мария засмеялась, а Франческа с лукавой улыбкой повернулась к Рису.

– Да, моя дочь непредсказуема!

Она нахмурилась, заметив, что Рис в ответ на ее слова не улыбнулся, а поморщился. На его лице отразилась боль.

Джульетта вздохнула: что бы ни произошло между молодыми людьми, Флейм попытается поскорее уладить недоразумение.

Джульетта не ошиблась.

Флейм работала до полуночи. Она слишком перетрудилась и никак не могла заснуть, поэтому, быстро приняв душ, надев самую красивую кружевную ночную рубашку, чисто белую, чуть выше колен, и расчесав волосы, на цыпочках прошла по коридору и открыла дверь в комнату Риса. Слабый ветерок еле-еле шевелил прозрачные занавески на окне, когда она прокралась к кровати и посмотрела на него.

Он лежал обнаженный, в лунном свете мерно поднималась и опускалась красивая мускулистая грудь. В горле у Флейм все пересохло. Неуверенно она протянула руку и осторожно коснулась соска, но тут же его рука сжала запястье Флейм, и она удивленно пискнула. Его пальцы казались железными…

Рис открыл настороженные глаза и увидел, что это не грабитель и не змея, а необыкновенное создание в белом. Он заморгал, потом засмеялся.

– Небезопасно так подкрадываться к мужчине, – прошептал он и, обняв ее за шею, притянул к себе.

Их губы встретились в нежном поцелуе, который через секунду превратился в страстный. Еще мгновение – и Флейм тоже оказалась голой. Его руки потянулись к ее грудям, большой палец принялся играть сосками, она застонала, почувствовав, как по телу побежала разгоряченная кровь. Он раздвинул ее ноги своими сильными ногами, и тело ее словно растаяло…

– О, Рис, – бормотала она, не в силах произнести больше ни слова.

Он одним сильным ударом вошел в нее, и она обхватила ногами его за талию.

– Черт побери, почему тебя не было так долго?

Фрэнк Йенсен крался, как кот, по спящему дому, погруженному в темноту. Он уже успел освоиться в Равенскрофте. Он прибыл в тот самый день, когда Рис уезжал в Венецию, и у них почти не было времени поговорить. Но Фрэнку, как только он познакомился с Джастином Сирамор-Форбсом, сразу стало ясно, что юноше нужна помощь. И очень срочно!..

Они встретились в библиотеке, где Джастин превосходно изображал графа. Но Фрэнк понимал, что за этим скрывается. Он отнесся к холодности и неприкрытой враждебности в глазах Джастина очень просто, что ужаснуло молодого человека. В первые несколько дней парень пытался делать вид, будто ничего не случилось. Он освободился от своей жуткой семьи и молился, чтобы они остались в Венеции навсегда. Фрэнк Йенсен не задавал глупых вопросов, как ожидал Джастин, он просто беседовал с ним о разном. Фрэнк интересовался, как он управляет имением, Джастин рассказывал, не догадываясь, как много открывают его слова человеку, умеющему слушать!..

Фрэнк остановился у лестницы, вглядываясь в темноту. Лестница эта вела в пристройку, где обитал Роджер. Он познакомился с Роджером, но, понимая, что Джастин пытается стать центром внимания хоть для кого-то, намеренно подчеркивал, что он приехал только к нему.

Джастина сперва смущало это внимание, потом испугало, потом волей-неволей он смирился и даже почувствовал благодарность к этому человеку. Фрэнк был рад такой перемене. Сейчас он шел по коридору, и его гибкий ум просчитывал варианты. Он понимал, каким глубоким потрясением для Джастина стала встреча с матерью и как она подействовала на его рассудок. Но с этим они должны скоро справиться… Он дошел до двери Джастина, тихо открыл ее и скользнул внутрь. Джастин спал, он казался маленьким, потерявшимся в огромной кровати в стиле королевы Анны. Бесшумно Фрэнк взял стул и стал ждать…

Рис выскользнул из постели и встал у окна, удовлетворенный, счастливый, но обеспокоенный. Он знал причину этого беспокойства. Дело в том, что он должен вернуться в Квинсленд, но как он оставит ее? Рабочие будут счастливы начать работу, но сперва Рис должен сам проверить, как восстановлена шахта, убедиться в ее безопасности. Он всегда так поступал.

Рис повернулся к обнаженной Флейм. Волосы, как пламя, разметались по подушке, полные груди призывно белели. Его тело тотчас отреагировало: она была для него вроде наркотика для наркомана.

Почувствовав его взгляд, Флейм открыла глаза.

– Рис, – пробормотала она и, прежде чем притянуть его к себе, вдруг сказала: – Насчет Скотта. Я знаю, ты все слышал, но это неправда…

– Да знаю, что неправда, – перебил ее Рис, – надеюсь, ты его проучила как следует, сукина сына?

Флейм заморгала своими длинными ресницами в полном замешательстве.

– Но… А почему ты тогда уехал?