Сомнения Элли Эндрюс - Рут Сабертон Страница 6

Она багровеет от ярости. Опыт подсказывает, что, если не отвлечь Сэм немедленно, она устроит скандал по полной программе. Не исключено, что сначала она наорет на мою мать за то, что та не подает к столу экологически чистого тунца с органическим вином, а потом прочитает нотацию папе за то, что он бездумно тратит электричество, развешивая на деревьях фонарики и устанавливая в саду обогреватели.

Я люблю Сэм, как она есть, но иногда ее экологические заморочки утомляют.

– Выпей еще, – говорю я, быстро схватывая с подноса два новых бокала. – У меня уже второй, и жизнь начинает налаживаться.

– Главное, не напейся до соплей, – предупреждает она. – Как на выпускном.

– Это было сто лет назад, – поспешно отвечаю я.

И почему друзья всегда помнят самые неприятные моменты? Да, да, надраться дешевым сидром и рухнуть лицом в выпускной торт – не лучшее событие моей биографии, но, честно говоря, у меня имелись все причины.

– Да, давненько, – соглашается Сэм, – но у тебя до сих пор зуб на моего братца. Эл, прошло одиннадцать лет. Пора уже забыть.

Проще сказать, чем сделать. Сомневаюсь, что хоть какая-нибудь девушка способна простить гада, который публично унизил ее на выпускном балу в школе. До сих пор я вспыхиваю от стыда, когда вспоминаю, какой дурой выглядела.

В пятнадцать лет я решила, что непременно выйду замуж за Джея, старшего брата Сэм. Я позабыла мистера Тэйлора – учителя физкультуры, Робби Уильямса и остальных; на сей раз я влюбилась всерьез. Несколько месяцев я украшала тетрадки надписями «Джейсон Деламир любит Элеонору Эндрюс», отчаянно высчитывала, на сколько процентов мы подходим друг другу, и училась подписываться «Элли Деламир», просто пробы ради. Я даже начала ходить на матчи юниорской команды по регби, в тщетной надежде, что Джей, возможно, заметит, как я машу, стоя на боковой линии. Но этому не суждено было случиться. Джей встречался с красотками из группы поддержки – высокими и стильными, без веснушек, без скобок на зубах, – а я раз за разом слушала песню из «Титаника» и плакала по ночам в подушку. Моя назойливость наверняка бесила Джея, но в любом случае нет оправдания тому, что он сделал, чтобы отвязаться от меня.

– Он не понимал, что у тебя серьезные чувства, – замечает Сэм в миллионный раз. – Когда ты пригласила его на выпускной бал, он решил, что ты просто шутишь. Он согласился шутки ради…

– Да, конечно, – бормочу я.

Разумеется, Джей знал, что я не шутила. Он готовился несколько недель и даже согласился надеть галстук-бабочку в тон моему синему платью – и все ради того, чтобы навсегда со мной развязаться. Его мерзкие дружки тоже участвовали в затее – они даже выпросили у меня деньги, якобы чтобы взять напрокат лимузин. Но делиться этой подробностью с Сэм слишком стыдно. Я и так чувствую себя полной идиоткой из-за того, что ее брат подложил мне такую свинью. Не хватало еще признаваться, что меня одурачили и приятели Джея.

– Я ведь пыталась предупредить, что он не всерьез! Дружки бы его засмеяли, если бы он пошел на бал с тобой.

– Я была не такой уж уродиной! – возражаю я.

– Конечно, нет, но все мальчишки в этом возрасте страшные придурки. Их волнует только мнение друзей. Перестань наконец переживать из-за того, что мой брат тебя подставил, – советует Сэм. – Долго злиться вредно для кармы.

К черту карму, думаю я, прихлебывая шампанское. Если бы Сэм в самый важный для подростка вечер пришлось торчать в роскошном платье на крыльце в ожидании кавалера, который так и не явился, она бы, наверное, тоже злилась. Рассуждая логически, я понимаю, что нелепо лезть на стенку столько лет, но, боюсь, я никогда не оправлюсь от пережитого унижения. Я ждала Джея, пока не стало ясно, что он не приедет. В конце концов в ресторан меня отвез отец, я вошла в зал одна, и все мои так называемые друзья надо мной потешались. «Ну и где твой красавчик?» – смеялись они. Наверное, я заслужила эти насмешки, поскольку несколько недель хвасталась, что приду на бал с Джеем. Но последней каплей стало то, что он увивался вокруг Арабеллы Элиот, светловолосой длинноногой худышки.

– Это она? – фыркнула Арабелла, когда я потребовала объяснений. Джей и его дружки расхохотались, и я сбежала. В слезах я присосалась к фляжке с контрабандным сидром и быстро напилась до полного безобразия. Для меня вечер закончился тем, что я танцевала на фуршетном столе, громко признаваясь в неразделенной любви к Джею, пока не рухнула лицом в праздничный торт.

С чего я, Уродина Эндрюс, решила, что вообще могу мечтать о большой любви? Прошло двенадцать лет, я похожа на сосиску в платье и не чувствую, чтобы что-то особо изменилось.

Теперь Джей из кожи вон лезет, стараясь быть со мной полюбезнее, и иногда это еще унизительнее. В последний раз, когда он приехал к Сэм в гости, то пригласил меня на ужин. Очень мило, но с опозданием примерно на десять лет. Разумеется, я отказалась; какая девушка захочет, чтобы ее приглашали в ресторан из милости? Я испытала большое облегчение, когда год назад он получил постоянную работу в Штатах в качестве дизайнера. Несколько тысяч миль – достаточно большое расстояние, чтобы я наконец позабыла мучительный эпизод из своего прошлого.

Что очень трудно при наличии таких подруг, как Сэм, которые всегда охотно напомнят.

Она энергично отмахивается.

– Только не говори, что до сих пор злишься! – Сэм понижает голос и кивает в сторону Руперта. – К тому же у тебя здесь горячий поклонник. По-моему, мне скоро придется искать новую соседку.

Я уже собираюсь объяснить, как обстоят у нас дела с Рупертом, когда ведущая загоняет всех гостей под навес, на свои места. Я решаю поговорить с Сэм позже и плюхаюсь за стол, проклиная человека, который придумал, что подружка невесты и шафер должны сидеть вместе. Руперт будет тискать мою руку под столом и скармливать мне кусочки со своей тарелки, пока я мысленно читаю панихиду по нашим отношениям. Я уже готова пересесть к Имоджин, но зрелище пузырей, которые она выдувает, – это слишком даже для такой опытной тетки, как я. Единственный способ пережить следующие несколько часов – хорошенько напиться.

Как только гости рассаживаются, Руперт стучит ножом по бокалу, и воцаряется тишина. Он откашливается и отводит со лба растрепанную белокурую прядь. На него устремлены все взгляды. Мама многозначительно смотрит на меня, и даже Сэм сентиментально улыбается. Я, наверное, раздражена сильнее, чем кажется, потому что ощущаю приступ настоящей паранойи: такое чувство, что люди вокруг в сговоре, о котором я не имею понятия. Почему бы не приступить к угощению? Если я не поем в ближайшее время, то просто упаду.

– Дамы, господа, дети, – начинает Руперт, явно волнуясь. – Прошу прощения за неожиданную паузу – я вижу, что вам не терпится приступить к замечательному угощению, за которое мы должны поблагодарить мистера и миссис Эндрюс, и как адвокат я подтверждаю, что вы имеете такое право.

Слышится вежливый смешок. Я тайком зеваю. От спиртного меня клонит в сон, и я надеюсь, что Руперт не затянет надолго. Надо поскорее набить живот, если я хочу продержаться до конца.