Лунная богиня - Оливия Гейтс Страница 6

Она по-прежнему не могла ни двигаться, ни говорить, ни дышать. Переполняясь эмоциями и ощущениями, она наблюдала, как он проходит в номер люкс. Он, как и прежде, оказывал на нее влияние, которому она не могла противостоять.

Как только он повернулся к ней лицом и спокойно, оценивающе ее оглядел, она вспылила:

— Какого черта ты вытворяешь? Убирайся отсюда!

— Я уйду. Когда-нибудь. — Он томно повел плечами. — Но раз я не уйду прямо сейчас, давай ты не будешь произносить апоплексические тирады и мы обсудим детали моею предложения.

— Давай-ка я напомню тебе, как мы впервые встретились. Хочешь, я восстановлю в твоей памяти воспоминание о нашей первой близости?

В его глазах вспыхнула осознанность. Он подошел к ней.

— Ты говоришь о том дне, когда я впервые увидел тебя прячущейся за Алию? Ты смотрела на меня настороженно, как голодный котенок. Или ты вспомнила о том, как я подошел к тебе и взял тебя за руку? — Он сжал и разжал пальцы, будто переживая прежние ощущения. — Твоя рука дрожала, и я понял, что ты ко мне испытываешь.

Она резко фыркнула:

— Интересная интерпретация прошлого! Я просто недоумевала и не знала, как реагировать на развязного незнакомца.

— Я никогда не был для тебя незнакомцем. Ты знала о том, кто я, как только достаточно повзрослела.

— Я просто знала, что ты существуешь. Поэтому я была так настороженна.

— А как насчет страстности? — Его взгляд стал вызывающим. — Неужели Алия никогда не пела мне дифирамбы? Она поступила совсем не по-родственному.

— Если бы она что-то и пела о тебе, то наверняка не расхваливала бы. И так как ты изрядно постарался, чтобы запудрить ей мозги по поводу своего отношения ко мне, она никогда не хвалила тебя и предупреждала меня, чтобы я держалась от тебя как можно дальше.

— Я отвлекал ее, чтобы сохранить свои глаза, которые, как ты говорила, ты обожала.

И эти глаза, черт бы их побрал, были поистине великолепными. Как всегда. Они излучали золотистое вожделение, лишающее Луджейн самообладания.

— Она опекала тебя, как кошка своего котенка, и выцарапала бы мне глаза, узнав о моих намерениях. — Джалал нахмурил выразительные брови вразлет. — Итак, о какой первой близости ты говоришь? — Его взгляд внезапно стал чувственным. — Ты имеешь в виду, когда ты, паразитка, меня поколотила?

— Ничего подобного я не делала. Я много раз тебя предупреждала.

— Ах, ты требовала отпустить тебя и все такое. Но я не держал тебя силой. Я даже не прикасался к тебе.

— Ты загонял меня в угол, — возразила она.

— Я шел к тебе навстречу, а в угол ты пятилась сама.

— Потому что ты остался со мной наедине в номере отеля.

— Куда ты пришла по собственной воле.

— Я пришла на вечеринку с Алией.

— На мою вечеринку, в моем номере. И не я заставил Алию уйти, чтобы спасти очередную потерянную душу.

— Я никогда не была ее потерянной душой. И я осталась только потому, что она пообещала вернуться через полчаса.

— Но ты не уходила, хотя она сильно задерживалась.

— Я впервые приехала в Нью-Йорк и думала, что мне безопаснее остаться в номере отеля, а не ходить по ночным улицам одной.

— И ты была в безопасности, — ответил он.

— Я бы так не сказала. Особенно когда меня оставили наедине с тобой. С человеком в два раза больше меня, в двадцать раз сильнее, не говоря уже о титуле принца с дипломатическим иммунитетом и грандиозными правами.

— И ты решила, что я всех отослал, чтобы остаться с тобой наедине.

— Я была права.

— Но ты решила, что у меня зловещие намерения, и поколотила меня.

— Не преувеличивай. Я врезала тебе всего разок.

— Хватило одного раза, потому что я чуть не упал как подкошенный. — Он сжал рукой горло, будто снова чувствуя удар. — Не говоря уже о шоке при виде того, как ангел неожиданно превращается в гарпию. После этого я хотел тебя круглосуточно.

Луджейн, ужасаясь тому, что сделала, попыталась сбежать. Джалал ее остановил, не прикасаясь к ней. Он просто ее окликнул. Именно тогда он впервые сказал, что у нее «серебристые глаза».

В ту ночь они не были близки, хотя Джалал с легкостью мог добиться своего. Он ждал два месяца, пока Луджейн едва не потеряла голову от желания. После первой близости она стала одержима Джалалом на следующие четыре года.

Их отношения были необузданными, ненасытными и чрезвычайно страстными. Но чем больше они утоляли физическое влечение, тем опустошеннее она себя чувствовала эмоционально и психологически.

— Колотить меня во второй раз не было надобности, — сказал он. — Ты нокаутировала меня, просто взглянув завораживающими глазами. Ты хотела меня так же сильно, как я хотел тебя. — Она открыла рот, чтобы возразить, но он ласково коснулся рукой ее подбородка, заставляя сомкнуть губы. — Не спорь. Я говорю очевидные вещи. Так ты желаешь восстановить прежние отношения? Как в первый раз, когда мы занимались любовью…

Ей не удалось возразить, что они никогда не «занимались любовью», потому что Джалал приложил палец к ее губам.

Она отшатнулась, а он вздохнул и опустил руку. В его глазах читались страстные воспоминания.

— Я помню каждое прикосновение наших тел, каждое ощущение, когда ты отдавалась мне, каждый твой ответ и просьбу доставить тебе удовольствие. Все это словно закодировано в клетках моего тела. Я помню все.

Луджейн смотрела на него, ее шок и ярость сменились истомой. Казалось, будто его близость действует на нее сильнее любого изменяющего сознание наркотика.

Нет, она не попадет под влияние Джалала снова. Ее безрассудство слишком дорого ей обходится. И не только ей.

Она встревожилась. Следует убедиться, что на этот раз он уйдет навсегда и не вспомнит о ней до конца своей жизни. Лучше всего не бросать ему вызов.

— Воспоминания хороши, я уверена, — произнесла она. — Но ты сосредоточился на несущественных воспоминаниях, забыв об актуальных. Например, ты забыл, почему хотел вычеркнуть меня из своей памяти.

Внезапно его взгляд стал холодным.

— Я все помню. Хорошая память — проклятие аль-Шалаанов. Именно из-за нее я не смог тебя забыть, как собирался. Как только я узнал о твоем возвращении, сразу понял, что всегда о тебе думал.

Она пожала плечами:

— Несмотря на непогрешимость твоей памяти, ты забыл о негативном. А этого негатива вполне достаточно, чтобы испортить то, что ты считал замечательным.

— Ты имеешь в виду то время, когда ты увивалась около одного из моих лучших друзей, обманом заставила его жениться на тебе, а потом отправила его на тот свет в рекордно короткий срок? Хотя два года — не рекордно короткий срок. Как всегда, я восхищаюсь твоим упорством. Ты, наверное, хотела избавиться от него раньше.