Влюбленная Пион - Лиза Си Страница 6
Влюбленная Пион - Лиза Си читать онлайн бесплатно
Я думала о молодом мужчине, которого видела в саду. Он не касался меня, но когда я глядела на него через ширму, то думала, что не стала бы возражать против этого. Тем временем Линян умерла. Собрались плакальщики. Они выражают свою скорбь, а родители рыдают от горя. Вдруг неожиданно прибывает гонец с письмом от императора. Эта часть истории мне совсем не нравилась. Губернатор Ду получает назначение на высокий пост и устраивает по этому поводу пир. Думаю, это был великолепный спектакль, и эта прекрасная сцена завершила сегодняшнее представление. Но как семья Ду могла так быстро позабыть о своем горе, ведь родители Линян говорили, что так сильно ее любят? Отец даже забыл поставить точку на ее дощечке, а ведь это грозило его дочери большими бедами в будущем.
Позже, когда я лежала в постели, в моей груди теснились такие глубокие чувства, что я едва могла дышать.
Лаковая коробочка из бамбука
Утром я много думала о бабушке. Мне не терпелось увидеть вечером моего незнакомца, но я терзалась, вспоминая уроки, заученные в детстве. Я оделась и направилась в зал с поминальными дощечками. Путь был неблизкий, но я любовалась тем, что меня окружало, словно не видела это десять тысяч раз. В доме семьи Чэнь были просторные покои, его окружали большие дворы, а у края Западного озера стояли очаровательные беседки. Суровая красота каменных горок напоминала о том, что в нашей жизни важно хранить силу и стойкость. В искусственных прудах и ручьях нашего сада я видела широкие озера и извилистые реки. Когда я заходила в ухоженные заросли бамбука, мне казалось, что я брожу по лесам. Я прошла мимо беседки Созерцания Красоты (незамужние девушки взбирались к ней по лестнице, чтобы, оставаясь незамеченными, наблюдать за посетителями в саду). Оттуда я слушала звуки, доносившиеся из большого мира, — пение флейты над озером. Музыку как будто толкали вперед, по воде, и она украдкой перелетала через стену нашего сада и проникала во владения нашей семьи. Иногда я даже слышала чужие голоса - крики продавца, предлагающего кухонную утварь, спор лодочников, тихий смех женщин на водной прогулке. Но я никогда их не видела.
Я вошла в комнату, где на стенах висели поминальные дощечки предков моей семьи. Они представляли собой деревянные таблички с золотыми иероглифами. Тут были мои бабушка и дедушка, их братья и сестры и бесчисленные дальние родственники, которые рождались, жили и умирали в доме семьи Чэнь. После смерти их души разделились на три части и поселились в трех разных домах: в загробном мире, в могиле и в табличке. Глядя на дощечки, я могла проследить историю моей семьи дальше, чем на девять поколений. Я верила, что часть души каждого предка, запечатленная в них, помогает мне.
Я зажгла благовония, опустилась коленями на подушку и посмотрела на два больших свитка с портретами предков, висевших над алтарем. Слева был портрет моего дедушки. Он был ученым и служил при дворе императора. Благодаря ему наша семья заняла высокое положение. Он подарил нам покой и богатство. На портрете он был изображен в праздничном наряде. Дедушка сидел, широко расставив ноги. В руке он сжимал раскрытый веер. У него было суровое лицо. Кожа вокруг глаз была испещрена морщинами - знак мудрости и тяжелых мыслей. Он умер, когда мне было четыре года. Помню, он требовал, чтобы я вела себя тихо, и с трудом терпел присутствие моей матери или любой другой женщины из нашего дома.
Справа на стене висел длинный свиток с изображением моей бабушки. Ее лицо тоже было строгим. Она пользовалась в нашей семье и в деревне особым уважением, потому что во время Переворота умерла мученической смертью. До того как ей пришлось принести себя в жертву, дедушка занимал пост в министерстве общественных работ в Янчжоу. Бабушка покинула дом семьи Чэнь и переехала в этот город, чтобы жить там вместе с ним. Мои родители не знали, что надвигается катастрофа, и поехали в Янчжоу, чтобы навестить родителей. А когда они прибыли туда, страну захватили маньчжурские мародеры.
Каждый раз, когда я спрашивала маму о том, что произошло, она отвечала: «Тебе не нужно это знать». Однажды, в возрасте пяти лет, я имела наглость спросить, видела ли она, как умерла бабушка. Мама ударила меня с такой силой, что я упала на землю. «Не смей больше заговаривать со мной об этом дне». Она никогда не била меня, даже когда мне бинтовали ноги, а я больше не спрашивала ее о бабушке.
Другие люди, однако, вспоминали о бабушке почти каждый день. Для женщины нет ничего почетнее, чем остаться вдовой и отказаться повторно выйти замуж, даже если это означает, что ей придется пожертвовать своей жизнью. Но моя бабушка совершила нечто еще более поразительное. Она убила себя, но не сдалась маньчжурским солдатам. Она была воплощением конфуцианского идеала целомудрия. Когда маньчжуры пришли к власти, они почтили ее подвиг тем, что о нем стали рассказывать легенды и помещать их в книгах для женщин. Они надеялись, что их женщины тоже будут стремиться стать прекрасными женами и матерями, чтобы воплотить собой идеал верности и родственного долга. Маньчжуры были нашими врагами, но они превозносили мою бабушку и других женщин, покончивших жизнь самоубийством, когда разразилась катастрофа. Они хотели завоевать наше доверие и сделать так, чтобы в женских покоях опять воцарился порядок.
Я положила на алтарь принесенные жертвенные фрукты — превосходные белые персики.
— Могу ли я встретиться с ним сегодня? — спросила я, надеясь, что она даст мне совет. — Помоги мне, бабушка, помоги.
— Я прижалась к полу лбом, взглянула на ее портрет, чтобы бабушка видела, что я говорю искренне, и опять опустила голову. После этого я поднялась, расправила полы одежды и вышла из комнаты. А мои мольбы летели к бабушке вместе с дымком благовоний. Но беспокойство, которое одолевало меня, когда я вошла в эту комнату, не исчезло.
За дверью меня ждала Ива.
— Твоя мать говорит, что ты опаздываешь к завтраку, сказала она. — Дай мне руку, маленькая госпожа, я отведу тебя.
Она была моей служанкой, но повиноваться пришлось мне.
В коридорах было шумно и тесно. В нашем доме жили 940 пальцев*. Из них 210 принадлежали моим кровным родственникам, а 330 — наложницам и их детям — все они были девочками. И еще 400 пальцев было на руках наших поваров, садовников, кормилиц, нянек, служанок и так далее. Теперь, в праздник Двойной Семерки, пальцев в нашем доме стало еще больше. В усадьбе жило много людей, и она была построена так, чтобы все они находились в надлежащем месте. Поэтому в это утро, как обычно, десять наложниц из нашего дома — и двадцать три их дочери ели в отдельном зале. Три мои двоюродные сестры, которым начали бинтовать ноги, были заперты в своих комнатах. Остальные женщины расселись в Весенней беседке согласно своему статусу. Моя мать занимала в комнате почетное место, потому что была женой старшего брата. Она и четыре ее невестки сидели за одним столом, а пять моих маленьких двоюродных сестер и их няньки — за соседним. Я и три двоюродных сестры моего возраста имели отдельный стол. Наши гости также разделились, как обязывал их возраст и положение. В углу завтракали няни и кормилицы. Они ухаживали за детьми, которым еще не исполнилось пяти лет.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии