Трудное счастье Калипсо - Наталия Миронина Страница 6

– Боюсь, – быстро согласился говоривший. – И потом, у меня вопрос к вам, лично. Вы не согласитесь со мной сегодня поужинать?

Светлана почувствовала, что ее бросило в жар.

– Но это так неожиданно, я не одета для ресторана, да и для кафе, впрочем, тоже, – Светлана вдруг вспомнила все свои романы, которые заканчивались ничем, и потому решила не испытывать судьбу.

– Да вы не беспокойтесь, хотите, в «Макдоналдс» сходим.

– Нет, в «Макдоналдс» я тоже не хочу, – этот поворот Светлане не понравился совсем.

– Да это я так, чтобы вы не думали, что я сноб и хожу только по дорогим местам. Можете сами выбрать.

Светлана задумалась. Она так давно нигде не была, что и не знала, собственно, куда можно пойти.

– Хорошо, давайте сходим. Только сами решите куда.

– Отлично, я буду вас ждать в машине у входа в библиотеку. В семь часов вечера. Идет?

– Да, – Светлана повесила трубку.

Пять пар глаз внимательно смотрели на нее.

– Встреча. С одноклассником. С тем, который встречал, – нашлась она.

Коллектив разочарованно выдохнул.

Как назло, в этот день домой никто не торопился. Бажина болтала по телефону с подругой. Нестерова ждала, пока окончательно высохнут волосы. У нее в этот день было ответственное свидание, а в лучах февральского солнца так некстати блеснула седина, что пришлось красить волосы на работе. Оля Резникова осталась доделывать проект, который не успела сдать из-за очередного больничного. Только Люда Шилова быстро собралась, но вовремя вспомнила, что не взяла для дочери журналы. Ей пришлось снять пальто и углубиться в стеллажи. Светлана, тайком подкрасив глаза, наспех причесалась, накинула свою шубку и, попрощавшись, пулей вылетела из отдела. Вдогонку ей понеслось бдительное:

– Тебе же еще не позвонили!

Она сделала неопределенный жест рукой и, не дожидаясь лифта, побежала по лестнице вниз. Сейчас ей было все равно, как она выглядит. Чему быть, того не миновать. Ну, не понравятся они другу другу, ну и что. Зато она проведет интересный вечер с достаточно известным писателем. И внешне он симпатичный, только этот дурацкий «пирожок» на голове все портил. На улице перед входом никого не было. Светлана забыла, или, вернее, просто не знала, что стоянку напротив центрального входа запретили. Она в растерянности покрутилась около лестницы, потом подняла воротник и решительно зашагала в сторону метро. В этот момент за спиной просигналила машина. Светлана обернулась и увидела высокий черный джип. Она внимательно присмотрелась – за темным тонированным стеклом сидел писатель Нащокин.

– Садитесь, я уж думал, что вы убежите от меня. Там, у входа, стоять нельзя, вот я за углом и дожидался вас.

– Работы много было под конец, – угрюмо произнесла Света, незаметно рассматривая свою коленку – когда она садилась в высокую машину, то ударилась о дверцу. Не хватало, чтобы чулок порвался.

– Я вас повезу в грузинский ресторан. Он очень скромный, но там очень вкусно. Хозяйка Зоя. И ресторан так называется «У мамы Зои». Вы не возражаете?

– Нет, конечно. – Светлана удобно устроилась и принялась молча смотреть в окно. «Ему надо, пусть сам и темы для разговоров ищет», – подумала она.

Однако темы нашлись быстро. Проезжая мимо «Детского мира», они обсудили советский архитектурный стиль, проезжая по бульварам, вспомнили то, как на прудах ставили елку и фильм «Покровские ворота», на Пушкинской они заговорили о вреде фастфуда – яркая вывеска «Макдоналдса» подсказала им эту тему. К ресторану на Остоженке они подъехали, уже немного узнав друг друга.

В ресторане был полумрак, и Светлана с облегчением вздохнула. Когда же на стол поставили лепешки с сыром, зелень и грузинское вино, стало совсем все просто, по-дружески. Разговор их плавно повернулся в сторону писательской деятельности Михаил Семеновича. Рассказчиком он был замечательным. Светлана, выпив вина, перестала мучиться сомнениями в правильности своего поступка и получала удовольствие. Михаил Семенович веселил Светлану рассказами о поездках в Париж и Рим с группой писателей, о том, как там они ходили по злачным заведениям. Рассказывал он просто, без сальных подробностей, живописно характеризуя приятелей. Светлана, казалось, видела все эти истории, как в кино.

– Я вас как-нибудь с ними обязательно познакомлю, – неожиданно объявил он ей.

Светлана снисходительно кивнула. В душе она понимала, что этот вечер такой запоздалый новогодний подарок. Ей были приятны обещания собеседника, но цену им она отлично сознавала. Так положено, чтобы при расставании не надо было произносить обманные «позвоню», «до встречи». Ведь уже сказано: «приглашу», «познакомлю». Мысли Светланы путались. Она незаметно разглядывала Нащокина. На вид ему было лет сорок пять – сорок семь. Плотного телосложения, со здоровым румянцем и волнистыми, почти не поседевшими волосами. У него были голубые глаза, слегка навыкате. Но очки это отчасти скрывали. И костюм, и обувь, и перчатки, и шарф – все было дорогим. Но не новым, как это иногда бывает у внезапно разбогатевшего человека. Маленькие катышки на тонком шарфе с известным логотипом заставили подумать Светлану, что ее визави любит хорошую шерсть, имеет привязанности к любимой одежде и скорее всего гардеробом своим занимается сам. По его манере есть с аппетитом, со знанием дела и пониманием того, из чего и как приготовлено блюдо, Светлана заключила, что он сибарит, гедонист и вообще человек, предпочитающий земные удовольствия. Правда, до сих пор она не заметила ни одного оценивающего взгляда с его стороны. Ей даже стало обидно. Но стоило ей об этом подумать, как Михаил Семенович произнес:

– Если бы вы так не смущались, я бы сделал комплимент – у вас изумительный цвет лица. Такие лица можно встретить на полотнах Гейнсборо. Вы любите его портреты?

Она любила портреты Гейнсборо и терпеть не могла «маленьких голландцев». О чем прямиком ему сообщила и повергла тем самым в некоторое изумление. Она же, уловив это, стала рассказывать о том, что ее первыми пособиями по рисованию были художественные альбомы издательства «Искусство».

– Почему же не пошли в художественный институт? – Нащокин теперь очень внимательно смотрел на Светлану.

– Да я и не планировала. Я хотела быть журналисткой. Работать в газете…

– Знать все раньше всех, больше всех, лучше всех, – перебил Нащокин ее, – знакомо. Я туда и пошел за всем этим. Разочарование наступило очень скоро. Меня послали делать репортаж о новом трамвайном маршруте. Вы никогда не пробовали разговорить скамейку? Нет? Я тоже. Первый свой репортаж я запорол. Во-первых, я проспал. Во-вторых, ни один из работяг толком мне ничего не сказал, а когда я их пытался сфотографировать, они деревенели. Начальство к тому моменту, когда я туда доехал, исчезло. На планерке меня высекли березовым прутом. Я даже собирался писать заявление об уходе.

– Так и не написали?

– Нет, ответственный секретарь остановил. Сказал, что его первый репортаж о коровнике был ровно таким же. Это меня успокоило отчасти. Ну, правда, потом перевели в отдел литературы и искусства. Там сложно опоздать. К семи часам вечера я был всегда уже на ногах. Да и тема мне нравилась.