Темное зеркало - Соня Мэсси Страница 6

Загорелся зеленый свет, машины застыли у пешеходной полосы, и толпа хлынула через улицу, подхватив Ника и Питера и увлекая за собой. Ник глубоко вдохнул свежий сырой воздух, настоянный на самых разнообразных запахах, и уловил в нем ароматы жареных каштанов, томатной пасты, жареного лука и чеснока. На той стороне улицы, куда они с Питером сейчас направлялись, находился магазин итальянской кухни, принадлежащий его семье. Итальянская кухня, острая, пряная смесь восхитительных запахов — символ счастливого и беззаботного детства Ника.

— Хочешь заглянуть к нам? — предложил он Питеру. — Мама угостит тебя своим фирменным сандвичем с мясом.

— Было бы неплохо, тем более что у вас там работает и твоя младшая сестра, — лукаво улыбнулся Питер. — Кстати, сколько уже ей лет? — И тотчас получил весьма чувствительный тычок в плечо.

— Нине всего семнадцать, так что не вздумай засматриваться на нее! Понял?

Они остановились под натянутым у входа полосатым, в нескольких местах порванным тентом, с которого стекали капли дождя. Питер прильнул к запотевшему высокому окну и стал разглядывать стоящую за прилавком юную симпатичную темноволосую девушку с большими карими глазами. Нина, оживленно жестикулируя, разговаривала с припозднившимся покупателем.

— Хороша! — после долгой паузы восхищенно воскликнул Питер и, обернувшись к Нику, уточнил: — А когда ей стукнет восемнадцать?

— Тебя это не касается! Даже и думать забудь!

— Ладно, Ник, не горячись. У тебя замечательная сестра, а про возраст я спросил просто так, из любопытства.

Раздражение Ника мгновенно улетучилось, он взглянул на приятеля и широко улыбнулся. Питер Макдональд… Они были знакомы более четверти века, вместе росли, учились, играли в футбол, дрались, лазали по стройкам, рисовали на стенах. Питер очень изменился за последние годы, и Нику было печально признаться в этом даже самому себе. Куда делся былой юношеский задор, исчезли жизнерадостность, непосредственность? В глубине души Ник продолжал любить Питера, многое прощал ему, но все чаще ловил себя на мысли, что человек, с которым он дружит, не Питер Макдональд, его закадычный приятель, а кто-то другой, малознакомый, даже чужой.

Элегантное пальто из тонкой дорогой английской шерсти, белоснежный носовой платок, вычурная речь, нарочито небрежные жесты, манерность, желание казаться умнее и значительнее других… Откуда все это взялось? И все-таки Ник любил Питера, точнее — привык за долгие годы видеть в нем лучшего друга. Ник с грустью сознавал, что Питер все больше отдаляется от него, и поэтому, наверное, испытывал потребность в общении с ним, хотя тот все чаще и чаще вызывал раздражение.

— Геркулес, тяпни этого парня за ногу, — сказа Ник, переводя взгляд на любимого пса.

Питер наклонился к английскому бульдогу, почесал его за ушами, и тот, блаженно закрыв глаза, всей своей тяжестью навалился ему на ногу.

— Да он умнее тебя и знает, кого надо кусать, — усмехнулся Питер. — Ладно, Ник, иди один, а я загляну к вам отведать ваш фирменный сандвич как-нибудь в другой раз. И не забудь передать Нине, что она мне очень нравится. Славная девушка. — Он похлопал Ника по плечу. — Ну, я пошел. Пока.

Питер поправил узел галстука, стряхнул невидимую пылинку с пальто и пошел прочь с высоко поднятой головой. Ник проводил его долгим взглядом и, когда Питер скрылся за углом, пробурчал под нос:

— Питер Макдональд при исполнении… В его надежных руках безопасность города.

«Не сомневаюсь, очень скоро он станет лейтенантом, — мысленно добавил он. — А в ближайшей перспективе — начальником полиции. Ну и ладно. Меня это не касается».

Он распахнул дверь, Геркулес рванулся в магазин, и Ник поспешил за ним, усмехаясь своим глупым мыслям. Наверное, его мать права, утверждая, что мальчики, вырастая и превращаясь в мужчин, продолжают в душе оставаться детьми. Да… его мудрая мама, итальянка, от нее Ник унаследовал смуглую кожу, жизнерадостный нрав и любовь к итальянской пище. Отец-ирландец наградил сына светлой густой шевелюрой и выразительными ярко-зелеными глазами. А вот младшая сестра Нина, которой так восхищался Питер, выглядела типичной итальянкой: смуглая, темноволосая, с большими блестящими карими глазами и густыми пушистыми ресницами. Ник и Нина часто подшучивали друг над другом: Ник называл младшую сестру итальянкой, а она его — ирландцем.

Ник подошел к прилавку, за которым стояла Нина, и узнал в мужчине, с которым она разговаривала, их постоянного покупателя — Альфредо Марино. Каждый вечер этот пожилой господин наведывался к ним в магазин и всегда покупал сандвич с горячим пастрами [1]. Он неизменно являлся за минуту до закрытия магазина, просил, а иногда даже требовал продать ему товар со скидкой, мотивируя это тем, что к вечеру он черствеет. Скидку Альфредо Марино за пятнадцать лет не получил ни разу, но это не умерило его пыла.

— Вы же видите, пастрами подвяло. — Сеньор Марино, вертел в руках сандвич и подозрительно оглядывал его со всех сторон.

Нина выразительно закатила глаза, и ее губы искривились в презрительной усмешке.

— Сеньор Марино, с вас четыре доллара семьдесят пять центов, — произнесла она, делая вид, что не замечает подмигиваний старшего брата.

Геркулесу надоело топтаться на месте, он рванул поводок и хотел броситься к прилавку, откуда доносились столь восхитительные мясные запахи, но Ник удержал его.

— Потерпи еще немного, приятель, — наклонившись к уху пса, прошептал он. — Слышишь, какой у них серьезный разговор?

Геркулес обиженно засопел и с недовольным видом уселся на пол.

Альфредо Марино протянул Нине банкноту в пять долларов, и тут до него с опозданием дошло, что цена сандвича, оказывается, повысилась.

— Минуточку… Вы сказали, четыре семьдесят пять? — возмущенно переспросил он. — Я не ослышался? Как прикажете это понимать?

— Так и понимать! — отрезала Нина.

— Но это же на десять центов дороже, чем вчера!

— Совершенно верно, — холодно отозвалась Нина. — С сегодняшнего дня сандвич стоит на десять центов дороже.

— Но… как же так? Позвольте… С каких это пор?

— С тех самых пор, как моя мама решила брать плату за пластиковую упаковку. Должна же торговля приносить хоть какой-нибудь доход.

— Возмутительные порядки! — Марино побагровел. — Подумать только! Я — ваш постоянный покупатель, хожу сюда много лет, а вы вместо того, чтобы делать скидку, грабите меня? Просто наглым образом залезаете ко мне в карман!

— Сеньор Марино… — сквозь зубы процедила Нина, и Ник, наблюдая за ней, беззвучно засмеялся. Он хорошо знал вспыльчивый нрав своей младшей сестры и отчетливо представлял, какой скандал сейчас разразится, если покупатель не покинет магазин. — С сегодняшнего дня сандвич будет стоить четыре доллара семьдесят пять центов. А если вас это не устраивает, неподалеку находятся еще три магазина и вы можете ходить туда. Выбор за вами.