Стерррва - Бриди Кларк Страница 6

— Ты не пожалеешь, Клэр, — взволнованно добавила Би. — И надень свое красное платье, ладно?

«Мое красное платье»? Она повесила трубку прежде, чем я успела отказаться от своих слов, безошибочно угадав, куда она клонит.

* * *

Войдя в переполненную галерею в 20:20, я увидела Би у стойки бара и направилась прямо к подруге.

— Ладно уж, признавайся, и где же он? — Я устало улыбнулась, целуя подругу, и сцапнула пирожок с подноса официанта, блуждавшего среди приглашенных.

Гарри неслышно подошел ко мне сзади с недозволенной здесь сигарой в зубах — только он мог избегать неприятностей от запретного курения в общественных местах. Он нежно положил руку Би на плечо и, словно отъявленный бабник, оценивающе присвистнул, оглядев меня.

— Берегитесь, мужчины Нью-Йорка, — он наклонился вперед, чтобы поцеловать меня, — мисс Труман снова пущена в обращение.

Заметки на полях: я люблю, люблю, люблю Гарри. Он ведет себя естественно, не выпячивается, он умен и сообразителен, вдобавок забавный и остроумный. Гарри относится к числу редких людей, которые заставляют вас радоваться и смеяться при одном своем приближении. К тому же он еще и въедливый заместитель районного прокурора, всегда полон длиннющих и подробнейших историй из реальной жизни. Вдобавок он остается стабильной константой в моей жизни, с тех пор как Би наконец согласилась пойти к нему на свидание на втором году нашего обучения в колледже. Слава богу, она сумела разглядеть «свет в конце тоннеля», поскольку вряд ли вам доводилось видеть, чтобы парень в колледже с таким усердием грыз гранит науки. Но люблю я Гарри (конечно, помимо его впечатляющего обаяния) в самом деле больше всего за то, что он любит мою лучшую подругу. В глазах Гарри Би — богиня, ей нет равных среди женщин, и с этой его точкой зрения я соглашаюсь от всего сердца.

Но наша точка зрения неуникальна, как я понимаю. Би потрясающе хороша. Разумеется, худенькая, несмотря на ее отвращение к «здоровому» питанию, она кормится запеченными бифштексами с картошкой и пищей из «Кэй-Эф-Си», но подобное никогда не придет вам в голову, глядя на нее. Классически здоровый и цветущий цвет лица, сама миловидность — прямо с поля для лакросса. Водопад естественного цвета льняных волос, которые заставили бы крашеных блондинок плакать от зависти, и огромные глаза цвета морской волны. В разделе «Взгляды» подруга могла бы увеличить денежный поток для «звезды» Шарлиз Терон — факт, о котором знают все, кроме самой Би.

Ну и потом, не забывайте, что впечатление усиливает ее счастливое замужество с человеком, который по-прежнему пишет жене порывистые и нежные любовные послания, год между колледжем и школой юриспруденции потратил на то, чтобы изучить французскую кухню, а каждую пятницу дарит ей фиалки (любимые цветы Би). Плюс к этому она сделала успешную карьеру — работа творческая, всегда ей нравилась, к тому же с гибким графиком.

Да уж. Если бы я не любила Би как сестру, мне, вероятнее всего, пришлось бы возненавидеть ее.

Но так вышло, что я ее люблю. И всегда любила, с тех самых пор, как она оказалась на несколько порядков впереди меня во время одного из распределительных экзаменов, который нам пришлось сдавать на первой нашей неделе в Принстоне. Так получилось, что мы обе повязали на конский хвост яркую цветную ленту в горошек «на счастье» — одно из тех случайных совпадений, которые бросаются в глаза, когда взгляд блуждает по залу во время унылого четырехчасового теста, приводящего мозги в оцепенение. Покидая экзаменационный зал, мы обе оживленно обсуждали наше одинаковое, пусть и глупое суеверие, а на практике же это оказалось мелким нырком в то, что потом превратилось в глубокую дружбу.

— Ты еще поблагодаришь меня, за то что я вытащила тебя сюда сегодня вечером, — прошептала Би, крепко схватив меня за локоть, от чего костяшки ее пальцев побелели. — Тебе вовек не догадаться, кто здесь!

Я оглядела присутствующих, не увидев никого, из-за кого бы она могла так разволноваться.

— «Пабст блю риббон», — медленно и торжественно произнесла Би.

Тут мои глаза округлились.

— Ты шутишь! — воскликнула я.

— Стала бы я шутить? Он здесь. Мне показалось, он стал еще великолепнее, с тех пор как окончил Принстон, если это вообще возможно.

Она чуть заметно повела головой влево, и я вроде бы невзначай посмотрела туда.

Рэндалл Кокс.

Вот он, оказывается, где: на противоположном конце зала. Я не поверила своим глазам, но никакой ошибки быть не могло: высокая, мускулистая фигура гребца, волнистые темно-рыжие пряди, проникновенные голубые глаза, а на лице — выражение неколебимой уверенности в себе.

— Поддержи меня, если я начну падать в обморок, — в шутку прошептала я подруге.

Небольшая предыстория: Рэндалл Кокс был самым желанным мужчиной всей моей жизни. Золотой стандарт пылкой влюбленности. На первом курсе, оказавшись за пределами университетского городка, мы с Би заметно замедляли шаги, проходя мимо дома, где жил Рэндалл, в надежде хоть мимолетно его увидеть. Он был старшекурсником, «иконой» Принстона, и у него была подруга, не уступающая ему в своем великолепии.

Ко второму семестру мы с Би создали сложнейшую шпионскую сеть, которая держала нас в курсе всех случаев появления Рэндалла в обществе, на вечеринках или в местных барах. Потом мы внедрялись везде, где он побывал, в надежде, что молния дважды ударит в одно и то же место на одной неделе. Если паче чаяния нам везло, мы притворялись, будто не замечаем его, — таковы были наши высокозрелые ритуалы флирта в восемнадцать лет.

Однажды Би увидела, как Рэндалл выходит из «Мак-Кош-холл», и сделала вид, будто фотографирует меня на фоне здания. Та фотография, помещенная в рамку, со слегка расплывчатым силуэтом Рэндалла на заднем плане, прочно обосновалась на каминной доске в нашей комнате на все время нашей учебы.

Другими словами, мы преследовали его. Усердно и неотступно.

— Заговори с ним. — Би скосила глаза, чтобы проверить, нет ли крошек сладкого пирожка у меня на губах. — Ты должна заговорить с ним. Я никогда больше не стану с тобой общаться, если ты этого не сделаешь.

Гарри вскинул брови, мудро восприняв сказанное как прямое указание к действию, и направился к барной стойке.

* * *

Дежавю. За две недели до окончания Рэндаллом университета (само собой разумеется, трагическое обстоятельство для наших юных душ) мы с Би углядели его в окне молодежного паба. С трепещущими сердцами мы выгребли все свои жалкие сбережения, чтобы умаслить вышибалу.

— Это — твой последний шанс, — напутствовала меня тренер Би, когда мы пробирались к барной стойке, где Рэндалл ждал, пока его кружку снова наполнят пивом. Наша пылкая влюбленность действительно становилась только моей; Би тогда начинала медленно проникаться симпатией к Гарри, который вот уже целый год с неослабевающим рвением ухаживал за ней.

Стоя у стойки спиной к Рэндаллу, отчаянно пытаясь казаться невозмутимыми, мы изо всех сил искали какой-нибудь предлог заговорить с ним. Просто сказать: «Привет»? Слишком банально. Девушка не могла быть такой скучной и прозаичной, начиная беседу с греческим богом.