Любовь и месть - Энн Хэмпсон Страница 6

У девушки возникло такое чувство, будто она сейчас лопнет от злости. «Поразмысли!» Как будто ее высокомерному сыночку стоит только пальцем поманить, и она, Тони, тотчас прибежит.

— Даже и речи быть не может! — отрезал молодой человек.

— Джулия учится в университете, и Маргарита… Ее муж занимается бизнесом, его только что выбрали старостой деревни, — напомнила мать. — Ты же не хочешь, чтобы мы все были опозорены.

Белые костяшки просвечивали через кожу судорожно сжатых кулаков мисс Фриман. Если она не покинет этот дом в ближайшее время, она взорвется. Однако Антония не сделала попытки уйти — настолько ей было любопытно узнать, как они намеревались справляться с ситуацией.

— Невозможно. Ты знаешь, что я думаю об англичанках.

Мужчина принялся подробно излагать свое мнение, и гнев Тони превратился во всепожирающее пламя ярости. Дарос считал английских девушек непривлекательными, самонадеянными и корыстными охотницами за золотом. Они заманивают мужчин в западню, говорил он, притворяясь беспомощными, а затем демонстрируют свою эмансипированность и силу ничего не подозревающим мужьям, превращая бедняг в бесхребетных существ, потерявших даже чувство собственного достоинства.

— Спасибо, но нет! Когда придет время, я возьму в жены гречанку, которая знает, как должна вести себя женщина.

— Я понимаю причину твоего отвращения, Дарос, но это единственный выход. Мне мысль о подобной свадьбе так же противна, как и тебе, — вздохнула его мать. — Но только подобная жертва может спасти твоего дедушку от тюрьмы. Если он попадет за решетку, он умрет в заключении, потому что, я уверена, наказание будет суровым, несмотря на его возраст.

Дарос стиснул зубы. Он никогда в жизни не попадал в такое унизительное положение. Женщина собиралась снова заговорить, но взгляд сына заставил ее промолчать. В душе молодого грека шла борьба, Тони не сомневалась в этом. Сейчас он смотрел на мисс Фриман столь же свирепо, как и его дед. В конце концов он ошарашил Антонию, заявив своей матери:

— В девушке столько упрямства, свойственного англичанкам, что, скорее всего, она не согласится на брак даже ради денег.

Гречанка ахнула. Тони тоже, но про себя. Девушка отвернулась от матери и сына, чтобы они не заметили написанные на ее лице ошеломление и ярость. Он позволил себе размышлять о женитьбе на ней! Конечно, их союз был бы только временным. Его дед мог умереть в ближайшие несколько недель — мисс Фриман полагала, что ему далеко за восемьдесят. Дарос выглядел лет на тридцать пять, не меньше, а его матери, вероятно, было около шестидесяти.

— Ты спросишь ее? — с надеждой воскликнула женщина и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я уверена, девушка примет твое предложение, хотя она и доказала нам свое упрямство. Упоминание о деньгах заставит ее согласиться. Ты всегда утверждал, что англичанки на все готовы ради денег. Не могу взять в толк, почему ты сомневаешься в ее положительном ответе. Скажи ей, что ты судовладелец, и она из кожи вон будет лезть, чтобы стать твоей женой.

А если вдруг, хотя это маловероятно, мисс Фриман будет колебаться, Даросу следует сообщить девушке об особняке на Пелопоннесе и летней резиденции на острове Родос, советовала сыну гречанка.

— Она не сможет устоять, — добавила женщина уверенно. Тони лишь каким-то чудом удавалось сохранять каменное выражение лица. — Тебе придется выплатить ей компенсацию позже, когда ты будешь готов расторгнуть ваш брак. Вероятнее всего, она потребует довольно внушительную сумму, но дело того стоит.

Антония еще никогда не испытывала такой ярости. И все же она прислушалась к шепоту своего внутреннего голоса, советующему ей помалкивать.

— Возможно, ты права, — проследовало циничное согласие мужчины. — Рассказы о моем богатстве должны вызвать блеск в ее алчных английских глазах.

Его презрительный взгляд прошелся по фигуре Тони, и девушка задумалась, было ли мнение Дароса основано на личном опыте. Обидела ли его когда-то англичанка? Похоже, именно так и случилось. Вероятно, ему пришлось пережить сильное разочарование и, может быть, даже душевную боль. В последнее Тони верилось с трудом: ничто не могло причинить страдания человеку с каменным сердцем. Как бы то ни было, собственные печальные воспоминания не давали ему права одинаково судить обо всех англичанках.

— Но как, черт побери, я буду жить с подобной женщиной в одном доме? — снова вскипел грек.

— Это ненадолго, — успокаивала его мать. — И ты, конечно, все объяснишь девушке, чтобы она не отнимала у тебя время. Вам придется вместе есть, по крайней мере вечером, из-за присутствия слуг. А в остальном ты сможешь забыть о ее существовании. — Дочь фанатика ненадолго замолчала, потом поинтересовалась: — Так ты ее спросишь?

Черная бровь взлетела вверх.

— Не сейчас. Дай мне время свыкнуться с этой мыслью!