Игрушка судьбы - Мэри Дехейм Страница 6

Морган ожидала каких угодно чувств – одиночества, неловкости, волнения, восторга, – но только не скуки и разочарования. Она находилась при дворе уже неделю, но, кроме Тома и его милой сестры Джейн, не встретила пока никого из высшего света. Их величества путешествовали по центральным графствам, и практически все придворные, за исключением Томаса Кромвеля, дяди Морган, сопровождали королевскую чету. Морган пока еще не виделась с дядей, но это было сущим пустяком по сравнению с тем, что Шона О'Коннора не оказалось в Лондоне.

Он не был в поездке со всем двором, как рассказала Джейн. Его вообще не было в Англии. Шон вынужден был бежать во Францию, после того как позволил себе несколько чересчур прямолинейных высказываний по поводу развода короля с Екатериной Арагонской.

– Это в высшей степени несправедливо, – терпеливо объясняла Джейн уже в третий раз. – Шон, страстный приверженец римской церкви, не мог держать язык за зубами после конфликта короля с римским престолом.

Морган вздохнула: она путалась во всех этих политических и религиозных проблемах. Одно дело слушать рассуждения на этот счет в тихом безмятежном Фокс-Холле. И совсем другое – и Лондоне, где лабиринты государственной политики являлись реальностью каждого дня. Морган знала, что брак Генриха и Екатерины расторгнут, но не папой, а епископом Кранмером. Когда папа отказался признать этот развод, строптивый нетерпеливый монарх отверг папский эдикт и провозгласил себя главой английской церкви.

– Все это как-то не имело особого значения у нас дома, – заметила Морган, пока они шли вдвоем полупустыми коридорами Уайтхолла. – Но здесь это кажется невероятно важным.

Поистине, как заметила Морган, напоминания о железной воле Генриха заметны были повсюду. Дворец ранее принадлежал могущественному кардиналу Уолси. Затем он был назван Дворцом Йорков, а сам Уолси оказался в опале. Генрих конфисковал дворец, и ныне его герб красовался над каждым окном, каждой дверью и каждой каминной полкой.

Джейн пожала плечами. Она была чуть старше Морган, светловолоса, конечно, не красавица, но очень миловидная.

– Жизнь при дворе становится опасной, если идешь против воли его величества.

Слова прозвучали так, словно сама мысль о возможной оппозиции казалась дикой.

– Но Шон не был официально выслан, – поспешила уточнить Морган. – Он мог бы вернуться, замолви за него словечко какая-нибудь высокопоставленная особа.

Джейн улыбнулась уголками рта. Девушки вышли во двор. Апрельским днем солнце и дождь вступили в непримиримую борьбу. В этот момент солнце одержало победу, и девушки смогли освободиться от тяжелых плащей, направляясь к ограде дворца.

– Если ты имеешь в виду своего дядю, то у него нет ни единого шанса.

Морган разочарованно опустила длинные золотистые ресницы. Ни Шона, ни придворных, ни банкетов, ни балов – даже Фокс-Холл казался более привлекательным и оживленным местом.

– Лучше бы я сюда не приезжала, – пробормотала она и сердито пнула попавшийся под ноги камешек.

– Ну, Морган, – мягко пожурила ее Джейн, – ты изменишь свое мнение, когда двор вернется. Перемены – символ нашего времени. Когда его величество переехал в Уайтхолл, отцу Анны Болейн, – графу Уилтширу, предоставили лучшие апартаменты. Узнай кардинал Уолси, какие почести король оказывает семейству Болейн, он бы в гробу перевернулся.

Морган была несколько удивлена непосредственностью Джейн:

– Ты не боишься, что тебя услышат?

Джейн вновь пожала плечами:

– Вокруг никого нет, даже шпионов королевы. К тому же сейчас не так опасно говорить о Болейнах, как раньше.

Морган остановилась рядом со скамейкой.

– Джейн, думаешь, король уже не так страстно влюблен в Анну?

Ответный взгляд был более чем загадочен. Джейн подобрала юбку, приоткрывая стройные лодыжки, и проговорила:

– Я много чего думаю. Пойдем, взглянешь на площадку для петушиных боев. Там петухи буквально рвут друг друга в клочья. – Она положила руку на плечо Морган и продолжила: – Этот жестокий вид спорта очень напоминает придворную жизнь. Наиболее приметных петушков обычно выбирают для участия в смертельных поединках. Иногда мне кажется, что выживают лишь самые невзрачные птички.