Аромат розы - Нэн Райан Страница 6

— Анжи, перестань даром тратить время, пора идти. — Голос отца заставил ее очнуться. Она заперла дверь и кинулась вниз по деревянным ступеням веранды.

— Доброе утро, мистер Дэвис, — сказала Анжи, приветливо улыбнувшись соседу, живущему через улицу напротив, который любезно согласился отвезти Уэбстеров к причалу.

— Доброе утро, Анжи, — кивнул он, протягивая руку хорошенькой девушке.

Оперевшись на нее, она поднялась в высокий экипаж и села рядом с отцом. Анжи бросила через плечо короткий взгляд на две дорожные сумки и тут же услышала скрип обшитого кожей сиденья, на которое с шумом сел Берт Дэвис.

— Готовы? — спросил он, беря в руки поводья.

— Готовы, — подтвердил Джереми.

— И вы, Анжи? — Берт Дэвис взглянул на маленькое печальное личико. Мягким голосом он снова обратился к ней:

— Дорогая, мы можем ехать?

Не доверяя своему голосу и спрятав холодные как лед руки в складках поношенного белого льняного платьица в синюю полоску, Анжи кивнула головой, хотя ей казалось, что сердце у нее вот-вот разорвется от горечи. Понимая ее отчаяние, Берт Дэвис прищелкнул языком, понукая старую лошаденку, впряженную в маленькую коляску. Его душа тоже болела. Берт и его жена Перл жили через улицу напротив дома Уэбстеров в течение пятнадцати лет. Берт очень живо помнил день, когда они с женой переехали в маленький белый домик на улице Смоковниц. Едва только он помог Перл выйти из экипажа, как самый прекрасный ребенок, которого они когда-либо видели, перелетел через улицу, и льняные волосы девочки сверкали в лучах яркого июльского солнца.

Трехлетняя Анжи Уэбстер смеялась, ее сладкий голосок звенел, вырываясь из маленького ротика. Счастливо закричав: «Я — Анжи Уэбстер. А вы кто?», она кинулась прямиком к нему на руки, и когда он поднял ее с земли, завизжала от восторга.

Бездетные Дэвисы тут же влюбились в хорошенькую трехлетнюю девочку. К несчастью, они были вынуждены скрывать свою любовь. В тот давний июльский день Джереми Уэбстер, словно буря, выскочил из своего дома и, подскочив к незнакомцам, выхватил свою маленькую дочку из коротеньких пухлых рук Берта. Он холодно кивнул Дэвисам и, отрывисто отрекомендовавшись, резко развернулся и вновь пересек улицу, теперь уже с девочкой.

Некоторое время Дэвисы стояли у своего нового дома, глядя на небольшое здание, где только что скрылись отец и дочь. Вдруг они услышали жалобный плач красивой малышки. Отец бил ее ремнем, кричал, чтобы она никогда впредь не смела заговаривать с незнакомыми людьми и не выходила из дома одна.

Чувствуя себя виноватым за чрезвычайно суровое наказание девочки, Берт Дэвис взглянул на Перл и твердо сказал:

— Я пойду поговорю с ним.

— И я с тобой, — ответила взволнованная Перл. Супружеская чета пересекла улицу Смоковниц и громко постучала во входную дверь дома Уэбстеров.

Вежливо улыбаясь, Джереми Уэбстер пригласил их войти. Из задней комнаты дома слышались прерывистые рыдания девочки.

— Я счастлив познакомиться с вами, — прохладно обратился Джереми Уэбстер к изумленной паре. Он, казалось, был абсолютно глух к жалобным звукам, раздающимся в знойном неподвижном воздухе. — Моя дочь постоянно выводит меня из себя. Я религиозный человек и стараюсь вести себя как библейский Иов, но это нелегко. Анжи должна повиноваться мне, и я уверен, что вы с этим согласны. Я не позволяю и никогда не позволю впредь моей дочери посещать соседей. Это твердое правило она должна усвоить на всю жизнь, и если вы хотите помочь мне, вы не будете приглашать ее в свой дом.

— Но зачем вы… — начал было покрасневший от гнева Берт Дэвис, но рука жены предупреждающе обхватила его руку со вздувшимися мускулами, успокаивая его.

— Мы понимаем, мистер Уэбстер, — кивнув, сказала Перл Дэвис. — Это наша вина, что все так случилось. Мы увидели вашу хорошенькую малышку и позвали ее. Пожалуйста, не наказывайте ее снова. Это больше не повторится. А теперь мы должны идти. — Схватив мужа за руку, она пошла к двери, увлекая его за собой.

Перл и Берт Дэвис сдержали данное ими слово. Перл интуитивно почувствовала, что Джереми Уэбстер — человек с очень тяжелым характером, и они не в состоянии его изменить, о чем она и сказала мужу.

— Единственное, что мы можем сделать, Берт, — Перл печально взглянула на мужа, — так это никогда не показывать девочке, что мы ее видим. Ты понимаешь?

— То есть ты имеешь в виду, что если мы хотя бы поздороваемся с ней через улицу, это может побудить ее прийти в наш дом, и за этим последует суровое наказание?

Перл тяжело вздохнула:

— Именно так. Нам никогда больше не испытать радости от общения с нашей маленькой соседкой, так же, как, похоже, и с нашим собственным ребенком.

— Ничего, любовь моя, — Берт Дэвис привлек ее к себе за мягкие плечи.

Таким образом, в свои восемнадцать лет Анжи так никогда и не была в гостях у Дэвисов. И она даже не догадывалась, как сильно любит ее эта чета. Из-за занавешенных окон добрые супруги, страстно желая в душе приголубить ребенка, наблюдали, как хорошенькая Анжи превращалась с годами из ребенка в красивую девушку. Из-за этих же кружевных занавесок полными слез глазами Перл наблюдала сейчас, как Анжи поднимается по ступенькам и забирается в коляску при помощи Берта. Когда же она увидела, что маленький экипаж заворачивает за угол и исчезает из виду, добрая женщина расплакалась, словно Анжи была ее собственным ребенком. Перл Дэвис понимала, что она уже больше никогда не увидит эту чудесную девушку.

Подавленное настроение Анжи сменилось возбуждением, когда они подъехали к набережной. Никогда раньше Анжи Уэбстер не видела Миссисипи, хотя всю жизнь прожила так близко от нее, что часто слышала доносящиеся издалека гудки судов, бороздящих ее воды. Ее глаза светились радостью, когда она пыталась рассмотреть все, что происходит в шумной суматошной гавани. Огромные краны поднимали тюки хлопка; мужчины, белые и черные, посвистывая, крича и распевая песни, играли мускулами, поднимая грузы сильными руками, а их гладкие вспотевшие спины напрягались под тяжестью.

Вздрогнув, Анжи услышала, как отец резко одернул ее:

— Девочка, я думал, ты достаточно хорошо воспитана, чтобы не глазеть на полуголых мужчин! Мне стыдно за тебя, Анжи Уэбстер.

— Я… Прости меня, папа. — Она поворачивала голову в разные стороны, слишком возбужденная, чтобы слова отца задели ее. Берт Дэвис помог ей выйти из коляски и проводил Анжи и ее строгого отца по деревянной пристани к пароходу.

Шагая между двумя мужчинами, Анжи прикрыла рот рукой, чтобы подавить счастливый смех. На танцевальной площадке примерно в десяти ярдах впереди выступало трио артистов: среди них выделялся улыбающийся чернокожий мальчонка лет десяти. Он вызывал восхищение толпы и кивал головой в знак одобрения, когда прохожие кидали к его танцующим ногам мелкие монеты.

Пристань очаровала Анжи. Куда бы она ни посмотрела, все вокруг было ново и прекрасно. Продавцы тут и там торговали с ручных тележек сладко пахнущими свежими цветами, креветками и мороженым.