Прикосновение - Анита Шрив Страница 6

С букета, который еще днем составили Джули и ее отец, опадает лепесток. Сидни прикасается к бархатистой поверхности, потом растирает лепесток между указательным и большим пальцами. Он начинает источать аромат. Когда Сидни поднимает голову, и Бен, и Джефф наблюдают за ней.

— Как называются эти розы? — спрашивает она у мистера Эдвардса.

— Капустные, — отвечает он. — Или, иначе, дамасские [7]. Гордость садовников девятнадцатого века. Они устойчивы к сквознякам, что делает их пригодными для побережья.

— Вот эта моя любимая, — говорит Джули, прикасаясь к массивному бежевому цветку.

Сидни ожидает, надеясь, что девушка, которая обычно произносит за столом одно или два предложения, скажет что-нибудь еще. Но Джули уже склонилась над тарелкой.

— А что случилось с той женщиной, вдовой? — помолчав, спрашивает Сидни. Она чувствует солидарность как с вдовами, так и с летчиками, независимо от того, заслуживают они порицания или нет.

Сидящая рядом с ней миссис Эдвардс напрягается. Наверное, гостям не сказали, что они ночуют в доме печально известной четы.

— Они с дочерью переехали к ее матери, тут неподалеку, — отвечает ей Джефф. — А потом, насколько мне известно, вдова уехала в Лондон.

Джефф излагает факты вежливо, но по-деловому, как бы предлагая окончить разговор. Сыновья Эдвардсов, как заметила Сидни, в случае необходимости очень чутко прислушиваются к погоде, царящей в душе у матери. Возможно, до них донеслись отдаленные раскаты, и они опасаются бури.

Лицо Джули раскраснелось от жары и радости. Судя по всему, девушка совершенно не чувствует настроения матери. Ее густые светлые волосы завязаны в небрежный узел и невыгодно оттеняют приплюснутую прическу миссис Эдвардс. Ресницы у девушки тоже светлые, а еще длинные и красиво загнуты вверх. Похоже, Джули совершенно не следит за своим весом, и как результат у нее пышные, аппетитные формы. «Братья должны быть начеку, — думает Сидни. — Кто-нибудь должен быть начеку».

— Виктория приезжает утром, — провозглашает миссис Эдвардс, и становится ясно, что гостей ввели в курс дела, потому что оба бросают быстрые взгляды на Джеффа, который потягивает «Роллинг Рок» [8].

— Прелестная девушка, — говорит мистер Эдвардс. Его политический сарказм уже отстал на десяток комментариев и, похоже, забыт.

Бен многозначительно смотрит на Джеффа.

— Несомненно, — соглашается он.

Если не считать легкого румянца, Джефф ничем не дает понять, что он услышал реплику брата. Румянец может означать все, что угодно. Нежелание быть центром внимания? Упоминание о самом дорогом для него человеке? Поддразнивания в прошлом?

— Я ищу новую квартиру. — Бен резко меняет тему разговора.

— По этому вопросу тебе следует обратиться к себе самому, — произносит Джефф.

— Я устал от Саут-Энда [9]. Хочу переселиться на набережную.

— Говорят, что нельзя жить у воды круглый год, — вступает в разговор мистер Эдвардс. — Это нагоняет депрессию.

— Там строятся потрясающие дома! — говорит Бен.

Мистер Эдвардс упирается локтями в стол и тычет пальцем в сторону Бена.

— Пострадает именно ваше поколение, — утверждает он. Его праведный гнев, судя по всему, по-прежнему силен. — Вам еще долго предстоит выпутываться из этого безобразия. Чудовищные долги. Террористы. Жуткая внешняя политика.

Все размышляют над будущим, которое и в самом деле выглядит зловеще. Миссис Эдвардс сжала челюсти (Сидни представила, как вечером в тиши и уединении супружеской спальни она будет резко отчитывать мужа).

— Ты напугаешь детей, Марк, — заявляет она. — И испортишь прелестный обед.

Мистер Эдвардс внимательно смотрит на жену с другого конца орехового стола.

— А почему ты считаешь, что наших детей не интересует, что ожидает их в будущем? — простодушно спрашивает он. — И, кроме того, я не говорю ничего такого, о чем Бену или Джеффу не было бы известно. Уверен, что Джефф сам мог бы поведать нам пару историй.

Джефф, разумеется, мог бы поведать им пару историй или даже три, хотя не похоже, что он собирается это делать.

— «Сокс» сегодня играет? — спрашивает Бен.

— Ага, мы попали на поле «Сокс»! — в притворном ужасе восклицает Арт, игриво хватая жену за руку. — Кто подает?

* * *

Мистер Эдвардс и Сидни встают, чтобы собрать посуду, как они делают каждый вечер. Мистер Эдвардс говорит: «Минутку», — и приносит из кухни большой черный пакет для мусора. Он раскрывает его и обходит стол, а остальные счищают в него с тарелок все, что осталось от обеда: панцири, позеленевшие печенки, красную икру, — стараясь не забрызгать одежду соком омаров. Сидни собирает глубокие жестяные миски, на которых эмалью нарисованы красные ракообразные существа (еще одна находка из Эмпории), и через открывающиеся в обе стороны двери пятится на кухню. Каждый раз, когда она опять появляется в столовой, за столом остается все меньше людей. Сперва исчезает Джули. Потом Бен и Джефф. Наконец остаются только миссис Эдвардс и ее гости.

Мистер Эдвардс и Сидни довели процесс мытья посуды до совершенства. Мистер Эдвардс замачивает столовое серебро в керамической вазе с широким горлышком, которую держат на кухне именно для этой цели. Он ополаскивает каждую тарелку и ставит ее в раковину. Сидни кажется, что он все еще размышляет о бумажном пакете, за который проголосовал бы, чтобы сместить действующего президента. Задача Сидни, с которой она справляется просто замечательно, — загрузить посудомоечную машину как можно более эффективно, чтобы вымыть всю посуду за одну загрузку.

Она складывает стаканы в верхний поддон, опускает сетку и ставит сверху горшочки. Когда она заканчивает, в машину уже нельзя втиснуть ни одного предмета. Сидни устанавливает программу и бедром захлопывает машину. За два года, прошедших с тех пор, как умер Дэниел, ей пришлось заново научиться получать удовольствие от хорошо сделанных домашних дел: купленных по списку продуктов, двух выполненных поручений за один вечер, загрузки посудомоечной машины, доведенной до уровня высокого искусства.

— Я вытру клеенку, — говорит Сидни. Она ищет, чем бы еще заняться.

— Я разогрею пироги.

На бледно-зеленой футболке мистера Эдвардса Сидни замечает сок омаров и другие пятна, обесцвеченные во время предыдущих стирок. Она чувствует, что ему не хочется присоединяться к гостям, расположившимся на веранде, куда будут поданы пироги и кофе. Быть может, он не в восторге от Арта.

Сидни трет яркую красно-синюю клеенчатую скатерть, которая все еще лежит на столе. Затем поливает ее водой и опять трет. Эта скатерть используется только для омаров, и когда Сидни перед обедом доставала ее из ящика, ей в нос ударил неприятный запах прошлых обедов. Тухлая рыба. Прогорклое засохшее масло.