Скандальная репутация - София Нэш Страница 6

Бренди, сущ. Напиток, состоящий из одной части грома и молнии, одной части угрызений совести, двух частей кровавых убийств, одной части ада и проклятий и четырех частей чистого Сатаны. Дозировка: чем больше, тем лучше. Употреблять постоянно.

А. Бирс. Словарь Сатаны

— Хочешь порцию материнского молока?

Люк Сент-Обин, восьмой герцог Хелстон, оторвался от письма и посмотрел на приоткрытую дверь в его тихую берлогу. Только один человек мог осмелиться…

В щель просунулась маленькая, больше похожая на птичью лапу рука, держащая графин с бренди.

— Ты же знаешь, я не употребляю крепкие напитки перед завтраком. Почему ты подкрадываешься, Ата?

Дверь отворилась чуть шире, и на пороге появилась хрупкая фигурка бабушки. Глядя на нее, любой первым делом обращал внимание на чудовищных размеров черный кружевной чепец, идеально гармонировавший с такой же черной кружевной косынкой, наброшенной на плечи. Шелковое платье тоже имело цвет эбенового дерева.

Люк вздохнул.

— Ненавижу, когда ты так одеваешься, — сказал он, имея в виду строгий вдовий наряд. — Создается впечатление, что ты уже в могиле или направляешься туда.

Старая женщина слабо усмехнулась, не демонстрируя свои крупные, пожелтевшие от времени зубы.

— Но ведь так оно и есть, мой мальчик, и с этим ничего не поделаешь. — Жесткий кринолин под платьем слегка поскрипывал, когда женщина двигалась. Войдя в комнату, она закрыла за собой дверь.

Платья бабушки были всегда длинными — она считала, что они делают ее выше ростом. По мнению Люка, из-за них она только чаще спотыкалась.

— В любом случае я уже одной ногой в могиле, — уверенно сообщила она.

Люк бросил короткий взгляд на ее шишковатую руку и графин, который она в ней сжимала.

— Ты же знаешь, мне не хочется ни есть, ни пить до полудня.

Старушка прошла по пыльному обюссонскому ковру, достала хрустальный бокал из бокового ящика обтянутого кожей стола и наполнила его янтарной жидкостью.

— Поэтому кухарка всегда готовит тебе завтрак позже. Так удобнее. Ничего не приходится подогревать или выбрасывать. Да и тот, кто проголодается, может позавтракать с тобой еще раз. — Она поднесла бокал к губам и неторопливо осушила его.

— Ата, — пробормотал Люк, пряча улыбку. — Что скажут слуги?

— А тебе не все равно?

— В общем-то абсолютно все равно.

Старая женщина казалась чуть-чуть осоловевшей, но Люк хорошо знал свою бабушку. Она могла выпить больше, чем громила моряк весом 25 стоунов [1], оттягивающийся на берегу после тяжелого рейса, и притом всегда сохраняла ясную голову, несмотря на близкое знакомство с напитками Сатаны.

Люк отодвинул в сторону бумаги, прижал их, чтобы не разлетелись, корабельным компасом и достал еще один бокал.

— Я всегда считала, что люди, завтракающие поздно, умнее, чем те, кто возится с маффинами на рассвете, — сказала старушка, наливая ему виски. — Все, что говорят о ранних пташках и червячках, сущая чепуха. Кому может понравиться, если его сравнивают с кем-то откладывающим яйца?

Он снова постарался сдержать смех. Бабушка и без его поощрения может бог знает до чего договориться.

— Bee равно считается, что мой случай безнадежен.

— Безнадежен? Вот уж точно нет. Ты, конечно, шалопай. Возможно, даже распутник, определенно распутник. Но ведь таких все любят. Молодые, идеалистически настроенные неженки должны соревноваться с ними, чтобы прослыть героями. Да и светским хроникам не обойтись без повес и их подвигов, иначе никто не станет покупать газеты. Но, прежде всего они необходимы, чтобы удовлетворить женщин. Нет ничего приятнее, чем поцелуй опытного распутника.

— Богатый жизненный опыт? — сухо поинтересовался Люк.

— Может быть — да, может быть — нет, но у меня все еще есть время. Я тоже могу надеяться на счастье, после того как позабочусь о…

— Ну, хватит. — Люк спустил ноги с края стола. — Я не в настроении выслушивать твой романтический бред о бесконечном счастье в браке и чертовской важности продолжения рода. Я здесь только потому, — он почесал голову и призадумался, — потому, что не хочу разочаровывать одновременно и тебя, и Мэдли.

— Хороший мальчик! Я знала, что уроки приличных манер когда-нибудь сослужат тебе неплохую службу.

— Я проведу сестру к алтарю и немедленно отбуду в город.

Люк хорошо знал проницательное выражение, так часто украшавшее лицо бабушки.

— Я сделаю именно то, что сказал. Молчание.

Люк потряс головой.

— И я не задержусь больше ни на минуту. Пускай ты смогла уговорить меня использовать это чудовищное заплесневелое место для свадьбы Мэдлин, но это вовсе не значит, что я буду принимать участие в торжествах.

Молчание.

— Ну, хорошо, я останусь на свадебный завтрак. — Он поднял бокал и понюхал густой напиток. Аромат был изысканным. — Конечно, если подадут мой завтрак. — Люк сделал большой глоток и зажмурился от удовольствия. Ощущения были удивительно приятными.

— Ты в этом сомневался? — мелодично рассмеялась бабушка. Ее голос был молодым и звонким.

Этот звук согрел душу и пробудил дремлющие эмоции. Захотелось проявить великодушие… благородство…

— Возможно, — неожиданно для самого себя вымолвил Люк, — я даже останусь, недели на две, а не вернусь в город, как планировал. Здесь можно спокойно закончить вот это. — И он указал на стопку бумаги.

Бабушка отреагировала на его слова быстрее, чем застоявшаяся у стены девица на приглашение танцевать.

— Ловлю на слове.

— Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

Она подняла свои нарисованные брови так высоко, что они совсем исчезли под оборкой чепца.

— Ничего подобного, — пробормотал Люк.

— Разве я что-нибудь говорила?

Он вопросительно взглянул на старушку.

— Сколько людей будет присутствовать на торжестве. Ата? Полагаю, я имею право знать, если уж буду здесь.

— На самом деле не так уж много. В поместье будет две или три дюжины, не больше. Столько же или чуть больше остановятся в деревне. Ну, будут еще несколько человек, у которых есть жилье в окрестностях.

— И всего…

— Думаю, не больше двух сотен.

— Не могу поверить: две сотни! — простонал Люк и, опустив голову, обхватил ее ладонями.

Бабушка налила ему еще порцию адского напитка и мимоходом добавила: